— Да пусть валит куда хочет!
– Как это валит? А кто техникум оканчивать будет?
– Да кому он нужен этот её техникум? Девка должна закончить в жизни только один ВУЗ: Выйти Удачно Замуж, вот и все. Тебе же повезло со мной?
Я выросла в одном из маленьких провинциальных городишек, которым жители столицы всегда дают всякие обидные прозвища, не утруждаясь запомнить их настоящие названия. Но мне мой город нравился, по крайней мере, пока я была ребенком и подростком. Наверное, я так и прожила бы там всю жизнь, нисколько не смущаясь его захолустья, если бы однажды в нашей с мамой жизни не появился Валерий, человек, решивший стать её мужем и моим отчимом. Она ответила ему взаимностью, а моим мнением никто не интересовался, и очень скоро Валерий пришел жить в нашу с мамой однушку.
Я училась уже в девятом классе, отличницей не была и перебивалась с тройки на четверку, мечтая поскорее окончить школу и стать, наконец-то, самостоятельной. Вера, моя одноклассница и верная подруга, обещала, что её отец, хозяин нескольких палаток на городском рынке, поможет нам с трудоустройством, и у меня не было причин не доверять её словам. А потому я заявила матери, что сразу после девятого класса пойду работать.
Она только руками всплеснула:
– Совсем с ума сошла! Да какая из тебя торгашка? Нет, Валера, ты только послушай, что она говорит!
– Правильно, – поддержал ее Валерий, – в техникум надо идти. Там хоть комнату в общежитии тебе дадут. Нечего тут шкуру тереть, видишь ведь как нам тесно.
Я посмотрела на мать округлившимися от удивления глазами, но она только улыбнулась своему мужу, как будто не поняла смысла его слов.
– Вот, слушай, что тебе взрослые люди говорят. Иди учиться в техникум. Хочешь – на товароведа, хочешь – на повара. Будешь, как я в пекарне работать или еще где.
– Мам, – я чуть не расплакалась от обиды, – ну ты что, серьезно хочешь, чтобы я ушла?
– Нет, конечно, – ответила она. – Но ты уже выросла и скоро вылетишь из гнезда, тебе же нужно создавать свою жизнь. Встретишь хорошего парня, выйдешь замуж, нарожаешь детей… Это же такое счастье!
– Ага, конечно, счастье, – думала я, лежа на своем диванчике, отвернувшись к стене, – сама-то воспитывала меня одна, после того как папаша бросил нас и скрылся в неизвестном направлении.
Я такого счастья не хотела, в то же время понимала, что больше не нужна даже родной матери и другого выхода у меня нет.
В техникум я поступила и стала учиться на товароведа, а вот жить осталась вместе с матерью и отчимом, потому что общага нашего технаря закрылась на ремонт из-за прорыва давно сгнивших труб, которые никто не спешил менять.
Отчим был этим очень недоволен, мать тоже не испытывала особых восторгов, но делать им было нечего, не выгонять же меня на улицу, хотя, иногда я думала, что там мне было бы даже лучше. Вы мешали когда-нибудь собственной матери? Я – да. И это самое неприятное чувство из всех, что мне доводилось когда-то испытывать.
Так прошло два года. Пара моих подруг за это время успели выйти замуж, одна уже ходила с большим животом, и обе надменно посматривали на нас с высоты собственного семейного счастья. Конечно, они ведь стали замужними дамами, о чем им можно было еще мечтать?
Но их спесь заметно поубавилась, когда из Москвы приехала наша общая знакомая, Марина, которая была на пару лет старше нас и уехала покорять столицу сразу после окончания школы.
Конечно, теперь все считали Марину выскочкой и зазнайкой, и только я слушала её, раскрыв рот. Мне понравилось в ней все: то, как она красилась, её прическа и одежда. Не знаю, почему, но она сильно отличалась от нас и это, на самом деле, было очень заметно.
Марина прогостила дома у своих родителей почти две недели, и все это время я не расставалась с ней, ходила следом как хвост и слушала, слушала, слушала её рассказы о чудесной столичной жизни. Я еще не признавалась себе в этом, но в глубине души уже решила, что тоже обязательно уеду туда.
Когда я пришла проводить Марину на вокзал, мы обменялись номерами телефонов.
– Надумаешь, приезжай, – сказала она, обняла меня на прощание и укатила в свою Москву, оставив меня глубоко разочарованную тем, что я не могла вот так все бросить и уехать вместе с ней.
Или могла?
Это выяснилось примерно через месяц после отъезда Марины. Я несколько раз раз пыталась поговорить с мамой на эту тему, но она была уверена, что все девушки, которые едут в Москву, попадают в дурные компании, наркоманят и зарабатывают себе на жизнь в борделях.
– И Марина твоя такая! – кричала мама. – Вот увидишь, принесет она своим родителям в подоле, опозорит семью!
– Мам, прекрати, – просила я её. – Ты же с ней не разговаривала и ничего не знаешь!
– Я знаю, что не пущу тебя туда и все! Валера, а ты-то что молчишь?
– Просто я не хочу лезть в ваши бабьи дела. Еще этого мне не хватало! И вообще, что ты её держишь? Да пусть валит куда хочет!
– Как это валит? А кто техникум оканчивать будет?
– Да кому он нужен этот её техникум? Девка должна закончить в жизни только один ВУЗ: Выйти Удачно Замуж, вот и все. Тебе же повезло со мной?
– Ну, мы с тобой – это другое, – вздохнула мать, и снова посмотрела на меня: – Даже думать ни о какой Москве не смей, понятно тебе? Здесь себе женихов ищи!
– Ага, как же! Бегу и падаю, – подумала я, а вслух ничего не сказала и принялась строить планы своего побега.
Техникум я так и не окончила, просто не хотела терять на это время. Уже через пару дней я, пока матери и отчима не было дома, втихаря взяла немного денег, собрала свои вещи, отправилась на вокзал, купила билет и села в заветный поезд, который, пыхтя, повез меня в Москву. Конечно, я поступила нечестно, но что мне оставалось делать? Другого выхода я не видела.
Матери я позвонила вечером и сказала, что больше к ним не вернусь. Призналась и про деньги. Боже мой! Что тут началось! Она называла меня воровкой, дурой и другими словами, которые нисколько не добавляли мне уверенности в себе, а потом и вовсе заявила, что у меня больше нет ни дома, ни матери и отключила вызов.
Очень хотелось расплакаться, но вокруг меня были люди, и я приложила все силы, чтобы удержаться от слез. Что ж, я сама приняла решение круто изменить свою жизнь, а значит, должна была идти до конца.
Приехав в Москву, я позвонила Марине и с большим облегчением услышала её обрадованный голос:
– Решилась все-таки? Ну молодец! Слушай, я скажу тебе адрес, приезжай ко мне после девяти часов вечера, раньше меня дома не будет, работа, ты же понимаешь. Переночуешь у меня, а там разберемся, что и как. Надолго я тебя приютить не смогу, хозяйка у меня строгая, да и не одна я живу, снимаю квартиру с двумя женщинами, мы вместе работаем. Ладно, увидимся, поболтаем. Адрес скину смс-кой.
У Марины я прожила две недели и очень благодарна ей за такую поддержку. Мне даже удалось утроиться на работу, конечно, если это можно назвать работой: первые пару месяцев я была распространителем. Это такой человек, который продает косметику, канцтовары или книги пассажирам метро, трамваев, троллейбусов, автобусов, электричек. Зарплата – оклад от продаж. Многие не выдерживают нагрузки, особенно, если приходится таскать сумки с книгами. Меня тоже не хватило надолго, и я принялась искать новые способы заработать.
Целый год я перебивалась с одного заработка на другой, прежде чем мне повезло, и меня взяли в один из гипермаркетов кассиром. Разумеется, мое образование никого не устраивало и мне пришлось пройти дополнительное обучение, но зато теперь я была официально трудоустроена. Это было невероятное счастье, просто подарок судьбы, небес и еще неизвестно чего! Смена не более 9 часов, оклад, трудовой кодекс – все это звучало как фантастика и только те, кто прошел бы мой путь, смогли бы понять мой неописуемый восторг.
А еще в гипермаркете я познакомилась с Эдиком, моим будущим мужем. Он частенько приходил сюда за покупками, потому что жил совсем рядом, и как-то так получилось, что мы стали с ним общаться. Сначала совсем коротко, просто «Здравствуйте – Спасибо – До свидания», потом стали обмениваться ничего не значащими «Как дела?», но однажды, когда я вышла после окончания смены, чтобы ехать домой, Эдик встретил меня с букетом цветов и предложил прогуляться.
Это было мое первое настоящее свидание, и я, конечно же, согласилась, но когда Эдик предложил проводить меня домой, смутилась. Как я уже говорила, у Марины я прожила всего две недели, а потом она подыскала мне койко-место в обыкновенной хрущевке, которые москвичи называют «бабушатниками», не надо пояснять почему? Да, в таких домах, в основном, живут старики и старушки, а еще не самые благополучные семьи, которым ничего другого в этой жизни не светит. Грязные подъезды с облупившейся краской, никаких домофонов или благоустроенной прилегающей территории – норма для таких домов. В таком месте поселилась и я. В моем случае это была двухкомнатная ночлежка, по периметру обставленная двух и трехъярусными кроватями, парой комодов и несколькими тумбочками. Из постоянных жильцов была я, мужчина и две женщины, остальные соседи менялись очень часто, это были командировочные, вахтовики, кто-то еще, их я не запоминала.
Эдик, коренной москвич, узнав об этом, пришел в настоящий ужас. Он, избалованное дитя фортуны, считал, что все, кто живет в Москве, в том числе и приезжие, имеют свое отдельное жилье и был просто поражен, поняв, что это не так. Не знаю, может жалость ко мне тронула его душу, но уже через полгода наших встреч он сделал мне предложение и познакомил с родителями, которые явно рассчитывали на другую, более благонадежную невестку, чем я.
– Может быть, поищешь что-то более приличное? – спросила его мать, нисколько не стесняясь моего присутствия. – Еще лимитчиц в нашем доме не было!
Я покраснела и хотела уйти, но Эдик проявил завидное упорство и теплым осенним днем мы с ним стали мужем и женой. Свадьбу сыграли скромную, мама и отчим, так и не простившие меня за мой поступок (хотя деньги я им давно вернула), все-таки приехали, чтобы поздравить с замужеством и познакомиться с зятем. В подарок они привезли два комплекта постельного белья и кофеварку, погостили у нас два дня и уехали, даже не поцеловав меня на прощание. Мама по-прежнему считала, что я поступила неправильно, и, перед тем как сесть в поезд, не забыла сказать мне об этом, добавив:
– И Эдик у тебя какой-то… Что ты в нем нашла, не пойму…
– О, мама, – подумала я, – конечно, с твоим Валерой никто не сравнится. Вот где счастье неземное и красота неописуемая!
Но говорить ей этого не стала и только покосилась на отчима, который стоял у вагона, почесывая круглый живот, выпиравший из-под дешевого свитера.
– Счастливого вам пути, – сказала я и, помахав рукой вслед уходящему поезду, вздохнула с облегчением: как хорошо, что они уехали, а я осталась, ведь теперь я была москвичкой и имела право на счастье, которого так долго ждала.
Инга Игоревна, мать Эдика, моих восторгов явно не разделяла и, хотя разрешила нам поселиться в её трехкомнатной квартире, делала все, чтобы показать, кто там хозяйка. А я и не претендовала на главные роли, меня вполне устраивало то, что у меня теперь, впервые в жизни, была своя отдельная комната, надо сказать довольно-таки просторная, чистая, современная ванная комната и стабильность, которой мне всегда так не хватало.
Чтобы меньше беспокоить свекров, я все делала молча, вообще вела себя тихо, как мышка. Олег Валентинович, кажется, это ценил. Во всяком случае, я никогда не видела его недовольства по отношению ко мне. Кстати, он большую часть времени проводил в институте, где преподавал экономику, а вот Инга Игоревна, классическая домохозяйка, не уставала пилить меня буквально за все. Впрочем, доставалось от нее и Эдику, но он, как сын, мог огрызнуться и поставить её на место, а я этого не могла и просто терпела её придирки и нападки.
– Мам, ты что, хочешь, чтобы мы съехали отсюда, – не выдержал однажды Эдик. – Чего ты добиваешься, скажи?
– Вы — отдельная семья, – поджала губы моя свекровь, – и это будет правильно. Когда мы с твоим отцом поженились, не вешали свои проблемы на родителей и сразу стали жить отдельно.
– Да? – усмехнулся Эдуард. – А ничего, что я тоже имею право на эту квартиру? Кстати, могу тебе напомнить, что эту квартиру вам купили ваши родители. Ты забыла это? И еще, мам, у нас с Юлей своя комната, у вас с папой своя. Мы с Юлей почти все время проводим на работе, папа тоже, ты дома одна. Но стоит нам появиться вечером, как ты находишь тысячи причин, чтобы изводить нас. Скажи, чем мы тебе мешаем? Ну уйдем мы, легче тебе станет?
– Может быть и легче, – поджимала губы Инга Игоревна. – Мне не надо будет готовить на такую ораву, и убирать за всеми вами. Я теперь сама себе не принадлежу, а вы относитесь ко мне как к прислуге.
– Мам, мы не дети, поэтому не мусорим и не разбрасываем вещи, – пытался достучаться до её благоразумия Эдик. – У нас в комнате Юля сама наводит порядок, за нашими вещами тоже следит она сама. На продукты мы скидываемся и даже сами их покупаем, что еще тебе нужно?
– Чтобы ты не разговаривал со мной в таком тоне! – обрывала она его, показывая, что разговор окончен.
Все это повторялось не раз и выглядело примерно одинаково. В конце концов, после очередных нападок свекрови, я не выдержала и решила поговорить с мужем:
– Эдик, давай съедем. Ну, в самом деле, я так больше не могу.
– Куда? – пожал плечами мой муж. – В тот бабушатник, где ты жила раньше? Прости, но я не ты, я там не выдержу даже пары дней.
– Можно подыскать квартиру, – вздохнула я.
– Юль, ты вообще думаешь, что ты говоришь? – усмехнулся Эдик. – Откуда у нас такие деньги? Нашего с тобой заработка едва хватает на то, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Для твоего Мухосранска это, конечно, хорошие деньги, но для Москвы, ты же сама понимаешь, почти ничто. И расположен наш дом очень удачно: мне до работы всего полчаса езды, тебе до твоего гипера и вовсе пешком десять минут. Да о таком многие даже не мечтают. Так что, придется нам с тобой терпеть гундеж моей мамы еще долго.
И мы терпели и терпим уже пять лет. Не передать словами, что нам за это время пришлось вынести: ремонт квартиры за наш счет, вылитую в унитаз еду, потому что она вредная, скандал с моей мамой, которая приехала, чтобы подлечиться в столичной клинике и остановилась у нас на несколько дней.
Все это было просто невыносимо, и я до сих пор не представляю, как мне удалось выдержать все это. Впрочем, пару раз были моменты, когда мы с Эдиком действительно принимались собирать вещи, потому что разгневанная Инга Игоревна требовала, чтобы мы убрались сейчас же.
Чем все заканчивалось? Ничем. Потому что свекровь начинала разыгрывать целый спектакль: у нее обострялось сразу все, состояние доходило до предынсультного, голова раскалывалась от боли и слабость в ногах не позволяла сделать даже шага.
– Если хотите, уходите,– слабым голосом говорила она. – Неблагодарные! Я столько лет терпела вас, а вы бросаете меня в такой момент! О, Господи, за что мне все это? Родные дети так поступают со мной!
– Мам, мы никуда не уйдем, – говорил ей Эдик, помогая дойти до постели, а потом бежал в аптеку за лекарствами, которые покупал, разумеется, за свой счет. Я тем временем шла на кухню, потому что свекрови срочно требовался крепкий куриный бульон, ведь только он мог вернуть к жизни её ослабленный организм.
Такие или похожие спектакли Инга Игоревна закатывала достаточно часто, и мы привыкли к этому, но моя мама, увидев его однажды, только расхохоталась, причем, прямо ей в лицо:
– Да на такой лошади как ты пахать надо! Тоже мне! Больная!
Ох, что тут началось! Крик стоял такой, что мама поспешила убраться от нас подобру-поздорову. С этого дня она не могла больше приезжать к нам, а я выслушала целую лекцию о своей бессовестной матери – базарной хабалке и о том, как добрые люди меня приютили в своем доме, а я уселась им на шею. Много еще чего говорила мне Инга Игоревна и даже Олег Валентинович упрекнул меня в том, что я допустила такой скандал. Но я ведь не виновата, что у меня такая мать и такая свекровь!
– Да не переживай ты так,– поддержал меня Эдик. – Мама всегда была такой, хотя и твоя тоже дала! Это ж надо заявить моей маме, что она как лошадь.
– Ну хоть ты не начинай, – расплакалась я, потому что нервы мои были на пределе. – Слушай, давай возьмем ипотеку, еще что-нибудь придумаем, но уйдем отсюда. Я больше так не могу.
– Опять старые песни о главном, – поморщился Эдик. – Мы с тобой уже сто раз говорили о том, что у нас нет возможности съехать отсюда. А мама всегда такой была. Я тебе рассказывал про Олеську? Чего она добилась, скажи? Ты тоже так хочешь?
Да, историю Олеси, старшей сестры Эдика я прекрасно знала. Когда она вышла замуж, тоже привела своего супруга в квартиру матери и прожили они вместе три года. Потом у Олеси родилась дочка и Инга Игоревна настояла, чтобы Олеся со своим семейством съехала от них.
– Я устала слушать вопли младенца,– заявила дочери моя свекровь, даже не удосужившись назвать внучку по имени, – ищите себе другое жилье, а я хочу покоя.
Олеся ушла и вот уже почти десять лет скитается по съемным квартирам вместе с двумя детьми, сын у нее появился через год после рождения дочери. Кажется, сейчас они собираются оформлять ипотеку, точно я этого не знаю, так, мельком слышала от Эдика. Просто Олеся, после того как мать выгнала её из дома, оборвала все связи со своей семьей и даже не была на нашей с Эдиком свадьбе. Поздравила по телефону и все. Потом пару раз мы видели её, но мельком, так сказать на бегу, просто случайно встретив на улице. Домой она не собирается приходить и внуков мои свекры не видят.
Надо сказать, что они этим очень недовольны, по крайней мере, так говорят всем и каждому. Рассказывают про неблагодарных детей, которым плевать на родителей, которые их выкормили, вырастили и так далее.
Я, если честно, не понимаю их совсем, и очень устала от такой жизни. Получается, у меня совсем нет дома. Как и у Олеси. Родная мать не ждет меня и открыто заявляет, что если мы приедем в гости, то должны остановиться в гостинице, потому что у них с Валерием совсем нет места. А ведь это и моя квартира тоже, я до сих пор прописана там.
Свекры тоже не хотят, чтобы мы жили у них, потому что мы им мешаем, а ведь это квартира Эдика и он имеет на нее полное право, хотя бы потому, что родился и вырос там.
Своего жилья у нас нет и в скором времени вряд ли будет. А тут произошло еще одно осложнение, у меня задержка и знаю об этом пока только я. Уверенность в том, что я все-таки беременная, укрепляется с каждым днем, но никак не могу заставить себя пойти и купить тесты, просто потому что боюсь узнать правду.
Голова моя просто идет кругом. Если у меня будет ребенок, что делать тогда? Работать я не смогу, мне придется круглосуточно находиться дома, а там свекровь. И если она выгнала из дома родную дочь, неужели пожалеет какую-то там невестку? Свекр, конечно поддержит жену, он же себе не враг и не намерен терпеть вечные скандалы и её недовольство.
Но самое неприятное, что Эдику, похоже, все равно. Его все устраивает, он привык не обращать внимания на выходки своей мамаши, считает, что у нас все хорошо и нисколько не тревожится по поводу то и дело возникающих упреков в наш адрес. Он успевает проводить время с друзьями и нисколько не напрягается по поводу того, что происходит вокруг нас. А я начинаю хвататься за голову, потому что до меня, наконец-то дошло, что в попытках стать москвичкой, я, кажется, ошиблась и поставила не на ту лошадку.
– Эдик, – сказала я недавно мужу, – давай все-таки попробуем ипотеку. Подберем подходящий вариант, я даже согласна на жилье где-нибудь на окраине. Люди везде живут.
– А я не согласен, – ответил он мне. – И вообще, у тебя что, есть деньги на первоначальный взнос? Нету? Ну и успокойся.
Он ушёл, а я расплакалась от обиды и безысходности. Ну почему со мной вечно все не так? Чем я хуже других?
Вот Марине повезло намного больше: она вышла замуж за вполне самостоятельного мужчину, который, правда, уже был женат и от первого брака имеет детей. Но это не делает Марину менее счастливой. Да, часть денег он отдает детям, зато у него собственная квартира и живут они с Мариной свободно и спокойно. В отличие от меня.
Я, в самом деле, не знаю, что делать дальше? Разводиться? Но куда я пойду с ребенком? Оставаться и терпеть? Но на это у меня тоже больше нет никаких сил. Вернуться домой к матери – эту мысль я отмела сразу, кому я там нужна?
Честное слово, хоть плачь. И самое неприятное, что не у кого спросить совета. А так бы хотелось, чтобы хоть кто-то помог мне разобраться в сложившейся ситуации. Ну хоть немного…
Кладу 1 таблетку активированного угля в раковину и спокойно уезжаю из дома или иду спать. Жалею только, что не догадалась так делать раньше.