— Ты знаешь, что я не в восторге от гостей у себя дома! — я уже почти сдалась и ворчала уже больше для порядка.
Ну что, в конце концов, такого уж плохого и непереносимого, если свекровь приедет погостить на несколько дней? У нас тут и правда хорошо — свежий воздух, озеро неподалеку, вековые леса.
Мы с Гошей познакомились чуть больше двух лет назад. Я тогда как раз в Новосибирск ездила к своей сестре погостить. Роман закрутился быстро, и уже через три месяца мы с Георгием оформили свои отношения, и я уговорила его перебраться ко мне, в Башкирию, где в деревне у нас был дом. Я полжизни провела в городе, но, когда пришло время обустраивать свою жизнь отдельно от родителей, ушла в лучший мир моя бабушка.
У нее остался дом в довольно глухой деревеньке, который родителям был не нужен даже в качестве дачи. Мать с отцом хотели его продать, но я как раз закончила учиться и попросила родителей отдать дом мне. Те удивились такой странной просьбе, мама долго отговаривала меня — мол, ну как же ты там одна, да в деревенском доме. Но я твердо знала, что город — не мое. Не хотелось мне жить в этом муравейнике, где звезд не видно из-за дыма комбината и смога машин.
Деревенька была человек на пятьсот, все всех знали, а вокруг толпились старые деревья, которым пошла уже не первая сотня лет. В озере водилась рыба, а дом был, хоть и старым, но очень добротным. Близость к озеру давала возможность завести уток и гусей – в первый же год я оборудовала птичники, разбила огород на большом участке, и, вопреки всем мрачным родительским прогнозам, преотлично зажила.
Газ в доме был, но я предпочитала отапливать дровами, благо стоили те сущие копейки для местных. Была какая-то романтика в том, чтобы вечером сидеть с кружкой горячего какао и смотреть, как в круглые щелки заслонки бьется рыжее веселое пламя.
Муж согласился перебраться сюда сразу после свадьбы. Гоша тоже оказался охоч до деревенских красот, и тяготы его не пугали. Кроме того, у супруга моего оказались золотые руки и море энергии, с которой он взялся латать крышу, ставить конек, ладить новый забор, делать телятник, помогать в огороде.
Мы жили душа в душу, и этот старый дом, что достался мне от бабушки, чувствовал нашу любовь и жил, дышал, поскрипывая половицами, пах свежим хлебом и травами, что мы собирали в лесу для чая на зиму.
Этой весной мы с Гошей и вовсе развернулись – взяли корову, телят на мясо, завели индюков и кроликов и наконец-то дождались породистого щенка алабая, о котором я так мечтала. Щен был толстолапый, очень пушистый и умный. Мы решили не сажать его на цепь, потому что столь солидной породы зверь уж точно не был пустолаечкой.
Муж сварил просторный вольер, чтобы Гром мог обитать там зимой, сделал утепление. Пес был вхож и в дом, конечно, но ему куда больше нравилось носиться на улице. Попусту он не лаял, но с первых же дней на новом месте проявлял себя как охранник, порыкивая на чужих.
Мужу последнее время часто звонила свекровь. Она жила как раз в Башкирии, не особо далеко от нас в небольшом городе. Когда мы перебрались в деревню, она долго охала и ахала, но потом смирилась и два года как-то особо к нам не лезла. Против мамы мужа я особо ничего не имела – нашему браку Светлана Геннадьевна радовалась, только часто пилила, что ждет поскорее внуков.
Но последнее я с легкостью игнорировала, а Гоша отшучивался. С детьми с мужем решили не торопиться – сперва надо было обустроиться, наладить быт. Радовало, что в деревне был детский сад и даже начальная школа, так что нашим будущим малышам будет куда ходить, дабы не чувствовать себя одинокими. Возраст вполне позволял нам с мужем еще пару-тройку лет пожить для себя, обустраивая участок, дом, беззаботно жарить вечерами шашлыки на новенькой мангальной зоне.
Недавно муж взялся уговаривать меня, чтобы его мама приехала к нам погостить. Я была не в восторге. Ну, что поделаешь, такой вот я человек и гостей искренне не люблю. Тем более, я давно усвоила простую истину – чем дальше, тем родней. Уж относительно родственников мужа точно. Но никаких реально веских аргументов оказать в приезде Светлане Геннадьевне у меня не было, муж наседал и уговаривал, и я сдалась, согласившись.
Свекровь приехала рано утром с двумя большими чемоданами. Глянув на последние, я с удивлением подняла бровь – и зачем такие баулы на пару дней?
— Светлана Геннадьевна, а зачем столько вещей?
— Как раз на неделю, — огорошила свекровь, бодро прошлепав в дом.
— Разуйтесь, пожалуйста, тут, — указала я, когда женщина вознамерилась пройти в обуви в жилые комнаты.
Свекровь бросила на меня недовольный взгляд, но послушалась.
— Так, Гош, мне пора в огород. Животных я покормила, беги на работу, — поцеловала я мужа на прощание, взяла грабельки для рыхления и пошла на грядки.
Перед этим я показала свекрови, где что у нас в кухне, а та заверила, что сама приготовит себе завтрак и нальет чай. Кивнув и улыбнувшись, ушла. Лето было у меня золотым временем, ведь в школе, где я работала, как раз наступили каникулы, и отдыхали не только ученики, что весело целыми днями с визгом плескались в озере, но и учителя, которые могли спокойно пропадать на огородах и возиться в своих домах.
Как всегда по утру, пока еще не жарко, я быстро увлеклась прополкой и опомнилась лишь, когда солнце катилось к полудню. Устало выпрямилась, утерла лоб – жарко!
В дом вошла, чуя запахи омлета, свежезаваренного кофе. Свекровь сидела за столом, попивая ароматный кофе, посмотрела на меня:
— Я и тебе сварила, и омлет оставила, Лида!
Я с удивлением оглядела кухню: кофе убежал из турки, но никто не удосужился протереть после этого плиту, мука была рассыпана по столу, по полу, по разделочным поверхностям, сковорода и тарелка не мытые. Мда, вот тебе и дорогая гостья, что добавила работы хозяйке дома.
Молча встала к плите — мыть посуду. Протерла плиту, вымыла рассыпанную муку. По-хорошему, после такой готовки и пол бы надо протереть, но сил пока на это не было. Хоть в доме и стояла прохлада, так как он был деревянным, я уже успела здорово нажариться на грядках.
Муж вернулся с работы как обычно, в начале шестого. Поцеловал меня в висок, наскоро перекусил и пошел пасти гусей и уток, а заодно покидать на озере удочку. Вернулся со стаей галдящей шумной птицы, что сразу пошла наедаться перед сном из эмалированных кастрюлек.
В руках у Гоши был шевелящийся пакет – кошкам рыбы-таки наловил. Я предложила пожарить в честь приезда свекрови купатов, затопить баню. Гоша занялся мангалом, я растопила баню, села в теньке, глядя на заходящее солнце. Свекровь что-то рассказывала про своих городских подруг, я почти не слушала, но кивала, чтобы сделать вид – мол, интересно.
Гоша пошел париться в первый жар, потом я отправила мыться свекровь, сама пошла последняя. Войдя в предбанник, ошалело заморгала — грязные вещи никто не удосужился даже вывернуть и сложить стопочкой. Как сняла, так все и побросала. В бане на полу валялось мыло, уже совсем размякшее. В безобразном беспорядке лежали на скамейках веники, а всю холодную воду вылили, и новой никто не занес. Вздохнув, начала ликвидировать последствия пребывания свекрови. Наскоро помылась. Неделя предстояла веселой.
Как я вытерпела эти семь дней, знает только Гоша, которому я взрывалась вечерами негодованием. Но наконец свекровь убралась восвояси, и я вздохнула с облегчением. Ненадолго. Через неделю она приехала на три дня снова, еще через неделю опять, а через две заявила, что проживет у нас почти месяц.
— Я больше не буду убираться за твоей мамой — Заявила я своему супругу
— Ну, я не могу высказать ей подобное, это же моя мать!
— Тебе что, нравится, во что она превращает наш дом? Прошлый раз попросила Грома покормить, так кости потом по всему участку собирала! Готовит она так, что после нее как Мамай прошел, в баню после нее страшно войти. Я не прислуга, в конце концов. Да, у меня отпуск, но я хочу провести его в привычной чистоте, а не ходить за твоей матерью с тряпкой.
Светлана Геннадьевна на этот раз приехала вечером и сразу вознамерилась испечь нам булочек:
— Лида, я новый рецепт вычитала, хочу попробовать. Ты и так устала, посидите с Гошей, а как будет готово, я позову вас.
Я нахмурилась, зыркнув на мужа. Тот молчал, как воды в рот набрал, и тогда я решила сама объяснить свое недовольство гостье.
— Светлана Геннадьевна, вы меня простите, но я не рада вам у себя в доме. Я правда очень устаю от того бардака, который вы оставляете.
— Лидочка, ты хорошая девочка, но твоя помешанность на чистоте меня давно настораживает. Нельзя же бросаться вытирать каждую крошку.
— Рассыпанная по всей кухне мука – не мелочь. Баня после вас была оставлена в таком состоянии, что я почти час убиралась, но тогда не решилась высказаться, боясь вас обидеть. Но вы слишком часто к нам приезжаете, и ничего не меняется. Я стала при вас в своем доме прислугой. Мне это не нравится.
— Я приехала к своему сыну, я тут гостья, а не домработница. За гостями принято убирать хозяйке.
— Хозяйка не рада такой гостье и отказывает вам от дома, — теряя терпение, рявкнула я.
— Гоша, заступись за мать! — Светлана Геннадьевна тоже попыталась найти помощи у моего мужа.
Но ее сын молчал, не высказываясь по данной ситуации.
— Прошу вас, не приезжайте к нам больше.
— Да ноги моей тут не будет. Сейчас же вызываю машину и уезжаю!
Свекровь гневно прошлепала босыми ногами по полу, собирая свои вещи. Мы с Гошей остались в кухне, а из другой комнаты было слышно, как свекровь вызывает такси. Обошлось оно ей, конечно, в круглую сумму, и оплатил его в итоге Гоша. Но я по этому поводу ничего не сказала — сама бы заплатила вдвое больше, лишь бы свекровь уехала и больше не приезжала.
Когда машина скрылась в густых вечерних сумерках, я вернулась к дому, села на крыльцо. Сонно переговаривались в курятнике куры, мыкали телята, стрекотали кузнечики. Было слышно даже, как играет в озере крупная рыба, поднявшаяся к поверхности, чтобы полакомиться мошкой и комарами.
— Почему ты молчал? — спросила я мужа, когда тот сел рядом со мной, — Я ждала твоей поддержки.
— Я не знал, что сказать. Я и тебя понимаю, что бардак не устраивает, но и маму мне жаль обижать.
— Но ты согласен, что больше приглашать ее к нам не стоит? После нее тут надо убираться полгода.
Муж кивнул, соглашаясь:
— Она всегда неопрятная была, еще отец ее за это ругал. Но теперь ей ведь уже за шестьдесят, что поделаешь.
— Ничего, взрослого человека не перевоспитать. Но это не наша проблема, Гош. Мы с тобой живем своей жизнью, и я не потерплю такого у себя дома. Уж прости.
— Я понял, поговорю потом с мамой, когда она остынет. Пойдем, помогу посуду помыть тебе.
Я улыбнулась, и мы зашли в дом. Раз булочки от свекрови сорвались, я испекла вкусную ароматную шарлотку. В этом году уродились на удивление крупные кисло-сладкие желтые яблоки. Мы уже закатали множество банок с соком, насушили их на компосты, но шарлотка с этими яблоками нам с Гошей не надоедала, и пекла я ее часто.
На бисквит были, конечно, свои яйца, и он получился нежным, ярко-желтым и пышным. Уже было почти совсем темно, а мы сидели на веранде с кусками вкусной, еще теплой шарлотки, пили потрясающе ароматный чай с липовым цветом. По двору бегал счастливый Гром, который охотился за ночными бабочками. Четырехмесячный, здоровый алабай никак не мог поймать ни одной ночной красавицы, что резво махали крылышками и улетали от пса. О свекрови не хотелось больше ни говорить, ни вспоминать.
— Может, в следующее лето на море съездим? — спросил муж.
— Гош, смотри, какая красота вокруг. Какое море? Пойдем лучше на озеро искупаемся, там наверняка вода сейчас, как парное молоко.
Мы долго плавали в озере. Сонно плескались у берега караси, а волоски на руках щекотно пощипывали крошечные рыбешки, которых тут водилось множество. Звенел, но не кусал комар. Где-то в тени деревьев уже ухал филин, возвещая нарастающую власть ночи.
Я сидела на берегу, обняв мужа, а он, задумавшись, поглаживал меня по плечу. Я чувствовала себя совершенно счастливой без всяких там гостей и чужих людей.
