Галина была готова простить мужу все их ссоры. Цена им копейка, да только поняла она это лишь сейчас. Когда невозможно обнять дорого и любимого человека.
— Галь, ты его только на пьедестал не возводи, — сказал Арсен, когда увидел на комоде галерею Никитиных фотографий, — я, конечно, лучший друг и все такое. Но…
— Долго сокрушаться собираешься? – спросила дочку мама.
Галина, как завороженная стояла у оградки и смотрела на крест.
— Галочка, я понимаю, десять лет вы прожили, сына родили. Но тут уже ничего не поделаешь. — проговорила мягче Инга Дмитриевна.
Галина кивала, всматриваясь в фото улыбающегося мужа, который смотрел мимо нее с овального медальона на кресте.
«Никогда больше я не увижу его…» — пульсировало в сознании женщины.
— Ну полно тебе, дочка. Тут уже ничего не поделаешь. Хватит душу рвать, а то сама не заметишь, как в старуху превратишься.
Ветер пробирал до мозга костей, шелестел искусственными листочками на венках и уносил редкие слезы.
Отрыдалась Галина в первые два дня, когда Никиты не стало. А сейчас ею овладела опустошенность.
— Вон скольких с косой прибрала, — мать окинула взглядом погост, — и по каждому слезы лили. Только живым жить нужно дальше.
Постояли молча, ежась на пронизывающем ветру.
— Хоть он не самым хорошим мужем был, — произнесла Инга Дмитриевна, — а все одно. Галочка, отпустить его нужно.
Галина мысленно ухмыльнулась:
«Не самым хорошим мужем, — повторила она мысленно фразу матери, — при жизни, она Никиту называла совсем иначе. Как только не поносила. И какими сравнениями не награждала.
Помнила Галина и все ссоры, и размолвки, и недопонимания. Всякое случалось за десять-то лет. Только знала она, что в семье всякое бывает. И печали и радости.
Вместе с мужем они пережили два выкидыша. Вместе потом лечились. И вместе радовались, когда Кирилл родился. А сейчас…
— Помни, дочка, о Кирюше. Ему твоих слез лучше не видеть. В детский лагерь бы его отправить. Ну, чтобы с психологами.
— Да, мама… Это хорошая идея! А я пока в доме порядок наведу, вещи Никитины поубираю.
— Вот и ладно, — кивнула Инга Дмитриевна, — к машине я пойду. Да и ты не задерживайся.
Галина осталась в квартире одна. Кирилл сразу согласился поехать в детский лагерь. Пусть и семь лет мальчику, а понимал, что маму надо оставить на какое-то время одну.
Инга Дмитриевна тоже решила дочери не мешать.
Пока Кирилл не уехал, Галина в квартире ничего не делала и не меняла. Берегла психику сына. Иллюзию поддерживала, что ничего не изменилось, а папа просто уехал на очередной слет байкеров.
— Никитушка, — слезы лились по щекам.
Галина была готова простить мужу все их ссоры. Цена им копейка, да только поняла она это лишь сейчас. Когда невозможно обнять дорого и любимого человека.
— Галь, ты его только на пьедестал не возводи, — сказал Арсен, когда увидел на комоде галерею Никитиных фотографий, — я, конечно, лучший друг и все такое. Но он не был идеалом. Хорошим человеком его можно назвать лишь с натяжкой.
— Нельзя плохо о … — тихо проговорила Галина.
— Это, если неправда – нельзя. Ты просто так изводишься, — он замялся, — да не стоит он этого.
Галина резко подняла на него пылающий злостью взгляд.
— Все-все, — он выставил перед собой руки, — больше ни слова не скажу.
И на самом деле не сказал.
«А, видимо, мог, — подумала Галина позже, — очень многое он мог рассказать».
Ни слова он не проронил, пока она собирала вещи мужа, связанные с мотоспортом. Там и одежда, и детали какие-то. Шлем только его оставила на память.
— Галя, мы тут с ребятами собрали немного денег, — он положил конверт на тумбочку в прихожей, — закон братства, кто, чем смог. Положено так.
Галина отказываться не стала, хотя не сильно нуждалась. Она всегда зарабатывала больше мужа. По сути, сама семью и содержала. Даже Никите постоянно подкидывала на его увлечение мотоциклами.
Арсен пришел и ушел, а слова его из головы не выходили.
«Как лучший друг, он многое мог знать. Да и говорил все это не просто так. Может быть, он хотел сказать что-то важное? Что важное? Может у Никиты остались долги? Штрафы за превышение? Дела незаконченные, в которы он не успел ее посвятить?»
И так у Галины были проблемы со сном. До утра могла просто смотреть в потолок. А теперь еще и мысли эти.
Среди ночи встала, достала семейный альбом.
«Даже по поводу него однажды спорили», — с грустной улыбкой подумала она…
— Зачем тебе эта бумага? – негодовал Никита. – Сейчас все фотки на дисках-флешках хранят. И удобнее и посмотреть можно где угодно! Хочешь к родным, хочешь к знакомым. Флешку взяла и весь фотоархив!
— А если потеряется флешка? – спрашивала Галина. – Или поломается? И что? Нет ни одной фотографии. А так, вот они все в альбомчиках, подписанные. Память!
Вот и сейчас, среди ночи, перелистывая картонные листы, рассматривала Галина кадры прошлого.
Следила от страницы к странице, как они взрослели с мужем. Как сын появился. Как он рос. И всегда они улыбались. И всегда были счастливы.
Даже на тех фотографиях, которые случайно были сделаны, они выглядели самой настоящей счастливой семьей.
— О чем таком хотел рассказать Арсен? – спрашивала Галина у альбомов.
А ответ на этот вопрос пришел через несколько дней. А точнее заявилась незнакомая женщина.
— Ты, значит, Галина?! — сказала она, смерив Галину оценивающим взглядом, — Наташа я. Будем знакомы.
— А вы, собственно, кто?
— Пищу для соседских пересудов будем давать или в квартиру пустишь? – спросила Наташа.
— Ну, заходите, — проговорила Галина, пропуская гостью.
— Ручки только помою, и поговорим, — бросила гостья, проходя мимо хозяйки.
Только направилась гостья не в ванную комнату, а прошлась по квартире, заглядывая в комнаты.
— Простите, — Галина постаралась обратить на себя внимание, — ванная комната тут.
— Нормальная такая квартирка, — проговорила Наташа, проходя мимо Галины на кухню, — на совесть упакованная.
Руки, кстати, мыть так и не стала.
— Наталья, кто вы такая и что значит ваш визит? – Галина теряла терпение.
Наталья уселась на кухонный табурет, положила ногу на ногу, посверкивая лакированной туфелькой, и с циничной улыбочкой на губах произнесла:
— А я гражданская жена твоего покойного мужа!
Галина надеялась, что она ослышалась. Даже внезапно свалившееся сумасшествие ее вполне устроило. Черт с ним, Галина даже смирилась бы, если это была бы шутка.
— Чего застыла? – спросила Наташа. – Чаем, может, угостишь? Коллеги, в какой-то мере. Или, как там, сестры по мужчине!
Недружелюбной Галина никогда не была, но сейчас так и подмывало взять что-нибудь тяжелое и стереть эту отвратительную улыбку с лица гостьи.
— А что, вам нужно? – выдавила из себя Галина, стараясь удержать внутри все то, что хотелось бы добавить к вопросу, чтобы сделать его более красочным и менее культурным.
— А за наследством я, — наивно произнесла Наташа. – У нас с Никитой двое детей. Дочки! Одной — десять, второй — четыре. Никита, конечно, отцом не записан, но через суд анализ ДНК подтвердит. – Наташа постучала лакированным алым ногтем по столу: — Дети не виноваты, что их папочка… тряпкой оказался, чтобы официально их признать.
Гостья достала из кармана телефон.
— Ты не волнуйся, — сказала Наташа, — я не обманщица какая-то, у меня все доказательства есть.
Она положила телефон на стол и разблокировала экран.
— Фотографии, переписка. Прошу, ознакомься, — Наташа откинула волосы за спину, — я все равно в суд пойду, а это улики. Мне скрывать нечего.
Галина на автомате взяла телефон. Стоило ли? Зачем ей лишняя боль?
С фотографий на нее смотрел ее Никита, такой же улыбающийся, только обнимал он не ее, а Наташу.
И на руках носил не Кирилла, а Наташиных дочек…
Ее Никита.
А переписка?
Галина узнавала даже фирменные словечки своего мужа. Только он так нелепо коверкал слова и делал однотипные ошибки.
Никаких сомнений — у ее мужа была вторая семья. Женщина и двое детей.
А вот что было обиднее всего, что первая дочь у него родилась, когда Кирилла еще не было, они тогда переживали восстановление Галины после выкидыша.
А вторая родилась, когда уже Кирилл был. То есть, даже рождение сына его не остановило прекратить двойную жизнь.
Там где обида, там рождается и злость.
— А о каком наследстве вы говорите? – твердо спросила Галина, отдавая телефон.
— Все его наследство! – Галина посмотрела в глаза Наталье. — Это искореженный мотоцикл и участок метр на два!
— Вот только не надо мне баки заливать! – Наташа скрестила руки на груди. – Квартирка у вас уютная. Как минимум половина должна достаться моим дочкам!
— Нет, — ответила Галина, — это моя квартира.
— Нажитое в браке считается общим имуществом.
— Нажитое – да, а эту квартиру я купила до брака на деньги, что были выручены от продажи фермы моего деда. А Никита, кстати, тут даже прописан не был.
Наташа шумно выдохнула:
— Бизнес у него был!
— Нет, не было, — Галина с улыбкой покачала головой. – Он на заводе всю жизнь отработал. Даже на содержание его мотоциклов я ему деньги давала.
— У него еще загородный дом есть!
Галина рассмеялась Наташе в лицо:
— Есть! Можешь забирать, я даже претендовать не буду! Там лачуга на участке в сотку в деревне, которая приказала долго жить еще лет пятнадцать назад.
Наташа схватила телефон и, приглушенно чертыхаясь, выбежала из квартиры.
Когда Кирилл вернулся из лагеря, квартира была уже приведена в порядок. Мальчик был немного удивлен, но вида не показал.
Рассказывал маме, как проводил время, чем занимался. А еще в запечатанном конверте отдал документы.
— Сказали, там анализы для поликлиники, — пояснил он, — и письмо от учительницы для тебя.
Письмо – не письмо, скорее записка.
Лидия Петровна сообщала, что Кирилл знает, что у его папы была другая семья. А в свете того, что папы не стало, он не знает, как в такой ситуации быть.
Рекомендовала Лидия Петровна этот вопрос проработать с психологами, чтобы у мальчика не развилась детская травма.
— Кирилл, тут Лидия Петровна пишет, что ты знал про папину вторую семью.
— Да, мамочка, я узнал недавно. Папа по телефону говорил, я услышал.
— И что ты по этому поводу думаешь? – спросила Галина.
— Я не знаю, мама, — Кирилл опустил голову, — если у него другая семья была, он тогда нас не любил, получается…
Чтобы увидеть зачатки травмы, тут даже психологом быть не нужно.
— А давай мы с тобой с другой стороны посмотрим, — предложила Галина, обняв Кирилла. – Да, у него была другая семья, но жил он с нами?
— Да.
— Он всегда с тобой играл, когда ты хотел?
— Да.
— Ты же не чувствовал, что он тебя не любит?
— Нет, не чувствовал, — ответил Кирилл.
— И узнал ты совершенно случайно, что у него еще кто-то есть, да и то в самом конце.
Кирилл кивнул.
— Вот видишь, — сказала Галина, — наш папа нас любил, жил с нами, проводил много времени и даже не говорил никогда, что у него есть еще какая-то семья. А если бы не случайность, мы бы никогда и не узнали.
— Не узнали бы, — повторил Кирилл.
— Теперь нашего папы с нами нет, — продолжала Галина, — но у нас была дружная счастливая семья. И мы не будем ни в чем обвинять нашего папу. Теперь нам остается только его благодарить, что он у нас был. Он нас любил. Он нас оберегал от того, что может нас огорчить.
Наивное объяснение успокоило Кирилла. Верила ли в него Галина? Хотела поверить. А потом просто приняла его.
Какой смысл злиться на человека, которого уже нет?
Была она с ним счастлива? Однозначно – да.
Благодарна ли она ему за сына? Конечно, да.
А все остальное теперь не имеет никакого значения.
Она выкинула из памяти все, что омрачало память о погибшем муже, и оставила только благодарность за то, что делало ее счастливой.
— Иди обед готовь и со стола убирай, нечего лежать и бездельничать, — сказал муж жене.