— Достались же мне невестки! Одна хуже другой! Сил больше нет терпеть вас, паразитки несчастные! Да за что же мне старость такая?!
Она отшвырнула чашку и та, упав на пол, разбилась вдребезги, забрызгав пол недопитым чаем.
Да, это было так. Все это время Владимир думал об Ольге и мечтал, что она придет к нему, но этого не происходило, а в его ушах все чаще звучали её слова: «Я замужем. Ты что, забыл? И у меня все нормально, слышишь? У меня все нормально… Я замужем. Замужем».
Да, он ждал Ольгу, замужнюю женщину. А его самого ждала Катя. Ждала терпеливо и ненавязчиво. Так, как может ждать только любящее сердце. И тогда Владимир впервые пригласил Катю к себе, чтобы вместе поужинать и посмотреть какой-нибудь фильм. Он и не догадывался, что Ольга именно в этот вечер решится прийти к нему, и не заметил её в сгущавшихся сумерках.
Он ушёл домой вместе с Катей, а Ольга, постояв еще немного, отправилась в аптеку и купила лекарство сыну, затем зашла в магазин, за пивом мужу. Еще через десять минут она уже сидела рядом с Володей, гладила его по голове и тихо роняла горькие слезы на свои руки.
Прошел месяц.
Как-то утром Илья услышал звонок в дверь и, открыв её, увидел на пороге Владимира. Тот стоял, опираясь на новенький велосипед, обернутый в целлофан.
– Чего тебе? – нахмурился Илья, сразу узнав доктора, но не поздоровавшись с ним.
– Я обещал подарить твоему сыну велосипед, – сказал Владимир. – Вот, перед отъездом хочу выполнить свое обещание.
– Э-э-э, совсем берега попутал?? – усмехнулся Илья. – Уезжаешь? Ну и скатертью дорога. Вот садись на свой велик и вали отсюда.
Владимир сдвинул брови:
– Я, кажется, ясно тебе сказал: я обещал твоему сыну велосипед. Какое слово тебе непонятно, давай объясню. И вообще, ты должен радоваться. Ты ведь не можешь купить его? Или не хочешь?
Илья перестал ерничать, прекрасно понимая, что Владимир не позволит ему этого. Кроме того, он хорошо помнил силу рук врача, поэтому криво улыбнулся:
– Ладно, передам я твой велосипед. Но чтоб больше ты тут не появлялся. И не дай Бог, я увижу, что ты крутишься возле Ольги. Пожалеешь, что тебя мама на свет родила.
– Смотри ты не пожалей, – усмехнулся Владимир и вдруг сгреб майку Ильи и за грудки притянул его к себе, проговорив тихо, но внушительно: – Запомни! Я не буду лезть в вашу семью, но всегда буду наблюдать за тобой. И если узнаю, что ты бьешь жену и сына, лично, своими руками тебе голову отверну. Понял?
– Понял, отпусти! – в глазах Ильи метнулась паника.
– Ну вот и хорошо, – Владимир отпустил его: – Никогда об этом не забывай.
Илья ничего не ответил, закатил велосипед в квартиру и захлопнул дверь перед Владимиром. Тот, не сдержавшись, сжал кулак и с силой ударил по двери:
– Запомни, что я сказал! Я всегда буду следить за тобой!
Илья, стоявший по ту сторону, вздрогнул, но отвечать не стал. А когда Владимир ушёл, заметался по квартире, не зная, на ком сорвать свою ярость. Он не хотел себе признаваться в том, что испугался, и теперь сходил с ума от злости на Владимира, которого просто возненавидел всей душой.
– Да кто ты такой? – рычал он, как будто Владимир все еще был перед ним. – Я тебя на куски порву! Только попробуй хоть раз приблизиться к моей семье, и я придушу тебя своими же руками!
Он в сердцах пнул спинку дивана, потом прошел на кухню и налил себе пива, которое стояло в холодильнике. Ах, как ему хотелось сорваться на жене, только бы дождаться её возвращения с работы. Но мысль о Владимире и его кулаках остудила пыл Ильи и когда хлопнула входная дверь, он вышел встретить жену и сына кислой улыбкой.
– А-а-а, вернулись. Что так долго? Жду вас, жду…
Ольга с удивлением посмотрела на мужа. Она привыкла к крикам, упрекам, скандалам, к чему угодно, только не к такому спокойному тону.
Володя тоже взглянул сначала на мать, потом — на отца.
– Ну что ты глаза таращишь? – усмехнулся отец. – Иди, там в комнате тебя подарок ждет.
– Подарок? – Володя никогда не слышал этого слова от отца и даже рот открыл, но Илья тихонько подтолкнул его к двери детской.
– Ну иди, чего встал?
Ольга замерла на месте, не понимая, что ожидать от мужа и когда услышала вопль сына, бросилась к нему и оцепенела, увидев новенький блестящий велосипед, который Володя гладил руками.
– Папа, это ты мне?! – восхищенно воскликнул мальчик. – Папа! Папочка, спасибо!!! Мама, папа купил мне велосипед!
В глазах Ольги заблестели слезы благодарности:
– Господи, Илья!! Какой ты молодец! Но как? Откуда?
– Какая тебе разница?! – криво улыбнулся он. – Ну купил я ему велик, что такого? Я что, не могу купить сыну то, что он давно хотел?
– Ох, Илья, я так сильно тебя люблю, – прижала руку к сердцу Ольга. – Правда! Ты у нас самый лучший!
В этот раз Володя не спорил, он был ошеломлен, поражен поступком папы и не мог найти подходящих слов, чтобы как следует поблагодарить его. А Ольга даже расцвела…
И пусть её радость длилась совсем недолго, в тот день она впервые за все годы не жалела, что стала женой Ильи.
А потом все вернулось на круги своя.
Нет, Илья больше никогда не избивал жену и сына, даже спустя годы он продолжит бояться Владимира и, хотя больше никогда его не увидит, где-то глубоко внутри чувствовал страх перед ним. Но Ольге и Володе было от этого ненамного легче, потому что они продолжали жить среди упреков, насмешек и унижений.
– Пап, а ты научишь меня кататься на велосипеде? – спросил Володя, когда, распаковав его, вдоволь налюбовался восхитительным подарком.
– Ну ты палку-то не перегибай, – Илья угрожающе сдвинул брови: – Хватит с тебя и того, что я раскошелился на твой дурацкий подарок. Дальше сам. Или опять мозгов не хватит, как с теми яблоками?
Яблоки. Спелые, сочные, желтые с красным боком – такие, какие были изображены в том учебнике по математике, стали для Володи символом его тяжелого, полного обид и слез детства. Он рос с родителями, в полной семье, но ни одного дня не был счастлив. И все из-за отца, невыносимо тяжелого человека, который постоянно изводил его с матерью. Еще хуже стало, когда к ним переехала жить бабушка Анна Тихомировна, всей своей черной душой ненавидевшая невестку и внука.
Как-то одноклассница пригласила Володю на свой день рождения, и он тихонько сказал об этом матери. Вот только бабушка услышала его слова и всплеснула руками:
– Это что еще за новости? Не рановато тебе по бабам шляться, а?
Ольга резко повернулась к свекрови:
– Анна Тихомировна, ну что такое вы говорите? Они учатся в пятом классе. Какие бабы? Это же просто дети!
– Да эти дети уже вас могут чему-нибудь научить. Совсем стыд и совесть потеряли, – она повернулась к внуку: – Дома сиди, понял?
Ольга тоже взглянула на сына:
– Если хочешь, сынок, обязательно пойдешь. Купим хороший подарок, и ты порадуешь девочку.
– О-о-о! Ну конечно! Еще и деньги на малолетних гулен тратить, – прикрикнула на невестку Анна.
Ольга молча увела сына на кухню, но Анна Тихомировна прошла следом за ними. Раньше у Володи была своя комната, но с тех пор, как бабушка навсегда поселилась у них, мальчику пришлось перейти спать в гостиную. Больше он не мог спрятаться от вечного недовольства отца и бабушки и вообще чувствовал себя лишним, когда встречал их сердитые, неприязненные взгляды.
Точно так на него смотрела сейчас и бабушка:
– Отец знает, куда ты собрался?
– Нет. Я папе ничего не говорил, – опустил глаза Володя. Он всегда опускал глаза рядом с отцом и бабушкой. Точно так же делала и мать. Но сейчас она смотрела на свекровь без страха.
– Я сама поговорю с Ильей, – пообещала Ольга. – Думаю, он не будет против.
– Ну-ну, – насмешливо кивнула старуха. – Посмотрим.
Как только вернулся домой Илья, Анна Тихомировна сразу начала давить на него:
– Подумать только, ты столько сделал для своей семьи, но они тебя ни во что не ставят. Это просто свинство какое-то! Как же низко ты упал в моих глазах. Я что, так тебя воспитывала?
– Что опять стряслось? – Илья был без настроения, потому что только что играл в гаражах в карты с мужиками и проиграл все, что у него было, даже на пиво денег не осталось. Хорошо хоть в холодильнике была еще одна бутылка, которую он не стал открывать утром.
– Твой разлюбезный сыночек собрался к своей невесте на день рождения, – съязвила Анна Тихомировна. – Она, видите ли, пригласила его.
– Невесте?! – злобно расхохотался Илья. – Да какая у него может быть невеста? Детсадовская какая-нибудь?
– Илья, Анна Тихомировна! – взмолилась Ольга. – Ну, пожалуйста, перестаньте. Володя еще маленький мальчик и он должен общаться с друзьями.
– Мой Илюша никогда не ходил по каким-то там дням рождения! – воскликнула Анна Тихомировна. – И вырос нормальным человеком. Уважаемым и порядочным. А вот кем вырастит твоя мямля — еще большой вопрос.
Ольга посмотрела на мужа, который в это время пил пиво прямо из горлышка, проливая его на майку. Илья давно остался без работы, его оттуда выгнали за пьянку и теперь он перебивался случайными заработками, которые тратил на выпивку и картежные игры.
Ольга грустно усмехнулась и вдруг вспомнила Владимира. Вот кто был уважаемым и порядочным, а еще добрым и заботливым. Как жаль, что она так и не узнала, куда он уехал. А может быть это и к лучшему для него. Зачем она ему, такая? Уставшая, постаревшая, потухшая… Забывшая, что такое настоящая радость. Ольга слышала, что детское отделение возглавил другой врач, а Владимир оставил город и забрал с собой Катю. Ну что ж, пусть он будет счастлив. А Оля будет до конца нести свой крест, раз уж ей выпала такая судьба. Пора уже и смириться.
И все-таки одно не давало покоя Ольге: сын Володя. Она не хотела, чтобы он повторил её судьбу, но как это сделать, она не знала.
Своими насмешками отец и бабушка довели мальчика до того, что он, беспомощно взглянув матери в глаза, тихо сказал:
– Я никуда не пойду, мама.
– Но Володя! – воскликнула Ольга. – Тебе ведь этого так хотелось.
– Перехотелось, – ответил мальчик и, замолчав, ушёл в свой уголок, где принялся учить уроки.
– Вот-вот, лучше поучись, – усмехнулся Илья, – а то я помню те времена, когда ты пять яблок пересчитать не мог. Неуч!
Отец часто повторял одни и те же гадкие слова. Володя давно привык к такому обращению, но все же замкнулся в себе, спрятал глубоко внутри боль и обиду на отца и бабушку. Но еще страшнее было то, что становясь взрослее, он переставал понимать мать. Любил, жалел, но не понимал.
За годы жизни с мужем и свекровью мама обросла невидимым, но очень толстым слоем, который состоял из тупой обреченности, неуверенности в себе, и полном отсутствии самозащиты. Она никогда не думала о том, чтобы уйти от своих мучителей. Уйти, забрав с собой сына. Володя видел, как плохо маме, но не в силах был ей помочь. Помогать можно и нужно тем, кто может и хочет быть спасенным. Мама уже не хотела. Она попала в глубокую колею и не пыталась выбраться из нее. Просто плыла по течению.
На работе она была уверенным в себе сотрудником. Но, приходя домой, превращалась в тихое, бессловесное существо, о которое вытирали ноги муж и свекровь. И это причиняло Володе особую, самую сильную боль, которую ничем невозможно было вылечить.
Незадолго до окончания школы Володя сказал, что хочет поступать в институт на экономиста, но отец на это только рассмеялся:
Отец был не в восторге, ругая его за женскую профессию и глупый выбор.
– Вот как был ты неучем, который три яблока от пяти не мог отнять, так таким и остался! Экономист? Ты что, баба? Ты б еще в секретарши пошел! Кофеек мужикам таскать! Как я мужикам в глаза-то посмотрю! Вот я – другое дело, у меня ПРОФЕССИЯ! А у тебя что будет? Тьфу!
Владимир слушал, сжимая кулаки. Сколько раз ему хотелось отвесить отцу хорошую оплеуху. Но он прекрасно понимал, толку от этого не будет, да и маме легче не станет, потому что проблем и скандалов от этого только прибавится.
А в это время бабушка Анна, старая злобная склочница, смеясь, одернула сына:
– Ну а что? Пусть учится! Потом поможем ему к нам, в деревню, бухгалтером устроиться. Не смог найти приличную работу, значит, пусть пашет как лошадь. Дом в деревне есть, хорошо, что я его не продала. Будет кому кучу выгребную почистить, да яблоки собирать. Слышь, экономист, ты до пяти считать-то научился?
«У Васи и Пети – пять яблок. Три яблока Петя отдал Васе. Сколько яблок осталось у Пети?»
Володя вздохнул. Сколько должно пройти лет, пока эта задача и вообще, все то, что было в его детстве, навсегда исчезнут из памяти? Он посмотрел на отца, и вдруг в его глазах плеснулась настоящая, неприкрытая ненависть. Ненависть к отцу и бабушке, которых он столько лет пытался научиться любить. Вот только это у него никогда не получалось.
Когда Володя был маленьким, он часто ругал себя за страх и презрение, которые чувствовал по отношению к отцу, ведь это было неправильно, потому что в нормальных семьях дети должны одинаково любить маму и папу. Так он думал, когда был совсем ребенком, но был бессилен что-то изменить, потому что отец всегда отталкивал его.
Даже с годами, когда мальчик взрослел и становился подростком, пропасть между отцом и сыном не только не уменьшилась, но и стала еще шире.
Вполне понятная нелюбовь Володи к отцу превратилась в отвращение, а позже – в ненависть и неприятие позиции матери, которая не уходила от мужа-кровопийца и алкоголика, тем самым обрекая на страдания и себя, и своего сына.
Но маму Володя любил и жалел. А потому стремился защищать её и радовать, хотя бы в мелочах, поэтому неприятие и непонимание не вылились в обиду на нее. Но иногда Володя впадал в странное состояние ступора, когда отец и бабушка вываливали на мать очередной ушат помоев, а она молча выносила все и продолжала угождать им, терпеливо ухаживая за обоими.
Владимир помнил, как невыносимо стало жить дома, когда бабушка решила, что больше не хочет жить одна в деревне. Свой дом она продавать не стала, «чтобы было куда поехать, если что». Но это «если что» никак не наступало, ведь Анна Тихомировна, как старая пиявка, присосалась к младшей невестке и с удовольствием пила не только её кровь, но и жизненную энергию, забирая у несчастной Ольги радость и силы.
– Ну что ты на меня уставилась? – проворчала как-то Анна Тихомировна, шумно прихлебывая чай с молоком из большой чашки. – Все никак не уймешься?
– Вы о чем? – спросила Ольга, действительно не понимая, что она снова сделала не так. – Чай не вкусный?
– Холодный, – заявила старуха. – Пить противно. И на тебя смотреть тоже. Думаешь, я не знаю, что ты с удовольствием избавилась бы от меня? Вечно корчишь недовольное лицо, никак не можешь смириться, что я живу с вами! А обо мне ты подумала?
– Ну, если вам так плохо у нас, может быть вам нужно вернуться к себе или погостить у Ирины и Игоря? – поинтересовалась Ольга и тут же пожалела о своих словах, потому что свекровь напустилась на нее с оскорблениями.
– Ах ты, лиса! Еще и издеваешься? Знаешь ведь, как тяжело мне одной жить в доме, а Ирка та еще зараза, похлеще тебя. Ей палец в рот не клади, откусит по локоть. Относится ко мне хуже, чем к собаке. Господи! Достались же мне невестки! Одна хуже другой! Сил больше нет терпеть вас, паразитки несчастные! Да за что же мне старость такая?!
Она отшвырнула чашку и та, упав на пол, разбилась вдребезги, забрызгав пол недопитым чаем. А рассерженная старуха закрыла лицо руками и громко зарыдала, стараясь, чтобы её услышал сын, спавший в это время в своей комнате после очередной пьянки.
Ольга испуганно оглянулась на дверь и, присев перед свекровью, принялась утешать её:
– Ну что вы, Анна Тихомировна. Я вам очень рада, вы же знаете! Ну, пожалуйста, не надо плакать. Хотите, я сделаю вам еще чая? А то, что чашка разбилась – это просто ерунда, ничего страшного в этом нет. Я сейчас соберу осколки и все вымою. А вы отдыхайте, пожалуйста.
– Отдохнешь тут с вами, – пробурчала женщина. – Никакой жизни с вами нет. Господи, скорей бы ты уже прибрал меня…
Она причитала еще долго, а Ольга, слушая незаслуженные упреки, готовила ей чай и наводила в кухне порядок. Вечером она, как всегда измученная и опустошенная, едва добравшись до постели, падала абсолютно без сил. И каждый раз мысленно молилась, чтобы Илья не надумал требовать от нее еще один долг, который выполнять ей было особенно тяжело и противно до тошноты. Но ему было всегда все равно, что она чувствует, он знал и любил только себя. Как и его мать.
Несмотря на то, что сноха крутилась вокруг Анны, как пчела над медовым цветком, последняя постоянно изводила ее придирками, и вечно злилась – то каша невкусная, то рубашки сына плохо поглажены или она слишком громко телевизор вечером смотрит, а то и вода в ванной чересчур шумит. И это при том, что ее сын давно потерял человеческий облик и приходил домой только для того, чтобы устроить очередной скандал.
После переезда свекрови Ольга стала работать еще больше, ведь теперь ей нужно было обеспечивать еще одного члена семьи. Пенсию Анны Тихомировны ни Ольга, ни Володя не видели, все финансовые проблемы Ольга решала в одиночку, при этом постоянно выслушивая от мужа и свекрови бесконечные претензии.
Володя старался как можно дольше задерживаться на учебе, чтоб не пересекаться с родственниками. Он заметил, в его присутствии бабушка становилась в разы злее. Да и мама ненароком признала это.
– Сынок, бабушка сегодня просто не в себе, обычно она такой не бывает.
– Обычно? Мам! Да она такая всю жизнь была! Я очень сомневаюсь, что когда-то она была нормальным человеком. Однажды я услышал, что такой злыдней ее сделала тяжелая жизнь, но разве другим в жизни легко приходится? Почему ты не такая, как она? Тебе было легко все эти годы? Да ни дня! Но ты ведь нормальный, адекватный человек, хотя я не понимаю, как тебе удалось сохранить в этом дурдоме здравость рассудка. И эта злая пиявка даже хуже отца!
– Сынок, нельзя так говорить, она же твоя бабушка! – тихо проговорила Ольга. – Старших нужно уважать. Меня так учили мои родители.
Молитва детей о родителях. Простите за всё, что было не так.