— Вон. Я устала от твоего пренебрежительного отношения. Все для тебя делала: и стирала, и убирала, и готовила, а для тебя даже продукты в дом купить — ноша непосильная.
— Мам, ты не можешь, — молоденькая девушка лет двадцати недовольно свела брови. — Мне некуда больше идти. Я исправлюсь, буду делать, что тебе там нужно, только не закрывай дверь.
Но последние слова до получателя не дошли, череду пустых обещаний прервал жёсткий хлопок двери. Почему пустых? Потому что Светлана слышала от своей дочери Насти подобные слова уже множество раз, но ни разу еще делом они не подкреплялись. И пока нахлебница, сидя на шее, окончательно не свесила ножки, женщина приняла самое тяжелое решение в своей жизни: собрала разбросанную чужую одежду, упаковала ее таким же комом в чемодан и выставила его за порог. Когда дочь вернулась с работы, именно такой сюрприз ожидал вместо заботливо приготовленного для нее горячего ужина.
Шаги по лестничной клетке громким эхом отскакивали от стен до тех пор, пока выставленная собственной матерью девушка не вышла на устеленную вечерним сумраком улицу.
— И куда мне теперь идти? Вот же… — Настя придержала резкие слова, лишь оглянувшись в попытке рассмотреть в окне многоэтажного здания силуэт матери.
Но той было слишком больно лицезреть эту картину, зная, что своим правильным решением бесповоротно испортила отношения с дочерью.
«Так было нужно» — лишь в компании утешающих мыслей Светлана одиноко сидела на кухне.
А Настя тем временем до позднего часа бродила по улицам своего небольшого городка. Ужином послужила извалянная в сахарной пудре булочка — купила в ларьке. И вот она — единственная радость за тухлый вечер, а пухлые губы растягивали это удовольствие, потихоньку смакуя сладкую выпечку где-то среди пожелтевших деревьев парка.
Становилось прохладно, так что последней отчаянной попыткой, как казалось Насте, «выжить» было упорное пролистывание списка контактов. Девушка даже не старалась сфокусироваться на поиске или чтении мелькающих имен: и без того знала, что пойти больше не к кому.
— Девушка, вам помочь? — незнакомец неуверенно обратился к Насте. — Вы выглядите… Расстроенной, что ли.
— Меня из дома выгнали. — Обреченно пробормотала девушка, параллельно пережевывая сухую булку.
В течение следующих пары минут эта единственная, оставшаяся пара людей в опустевшем парке перекинулась еще несколькими фразочками. Настя вкратце поведала о произошедшем. Конечно, придержав подробности о совместной жизни и своем вкладе в быт.
— Родственники, может, у вас тут есть?
— Ну… — девушка замялась, — Отец есть. Но он с новой мадам живет. Не хочу я их видеть.
Мужская рука аккуратно опустилась на хрупкое плечо.
— Я уверен, что они вас примут. А сейчас мне пора, до свидания.
Еще долго Настя смотрела на удаляющийся силуэт.
— «Может, он и прав?» — мысли противоречили друг другу, но девушка все же решилась позвонить. После пары гудков дочь наперебой приветствиям отца протараторила в трубку:
— Я могу у вас пожить?
— Доча? Эм… Здравствуй, у тебя что-то случилось? — с другого конца провода непонимающий голос попытался разобраться в ситуации.
— Я из дома ушла.
Настя смогла убедить отца в своей, вроде как, невиновности. Приврала, мол, мать захотела личную жизнь устраивать, а дочь посчитала лишним грузом.
— Сейчас приду за тобой, как раз недалеко от парка в магазине был.
Сергей, муж Карины, прокашлялся в кулак, готовясь преподнести жене явно не радостную для нее новость:
— Ты же помнишь мою дочь Настю от первого брака?
— Ну да…
— Дом у тебя огромный, моя дочь теперь живет с нами — Заявил мне муж, вернувшись с дочерью от первого брака
— Что? — женщина не хотела верить своим ушам, отвела супруга в комнату. — Ты сам ведь прекрасно знаешь, как она относится к окружающим, в том числе к своей матери. Насте пора наконец перестать вести себя, как ребенок, а ты лишь подначиваешь ее к обратному.
Карина бы ни за что не согласилась принять в собственную квартиру человека с характером, как у падчерицы. Инфантильность из нее так и перла, а наглости было не занимать — в свои двадцать жила с матерью, при этом совсем не принимала участия в бытовых делах, лишь раскидывала вещи куда ни попадя да спускала зарплату на свои хотелки. Вот и все ее житие.
Но, как мать, Карина не смогла бросить хоть и не родную дочь на произвол судьбы. У женщины тоже ведь был ребенок от первого брака, уже совсем взрослый. Да, брак Сергея и Карины не первый в жизни их обоих, но сей факт никак не мешал им жить душа в душу. Муж поддерживал общение с бывшей женой, матерью Насти, а Карина относилась к этому с пониманием.
— Ладно, — сердце женщины смягчилось, стоило мужу нежно взять ее за руки. — Но с одним условием: через месяц Настя находит квартиру и начинает жить самостоятельно.
Сразу после этих слов привычные устои внутри стен квартиры и потерпели крах. То Карина находит все свои вещи разбросанными, оправданием чего было: «Я зарядник искала», то недосчитается пары кремов на полке. Спокойной жизни больше не было. Десятки, нет, сотни раз женщина пожалела о своем решении. Часто происходили стычки на поле готовки и уборки, ведь нахлебница не помогала в бытовых делах. Даже на работе замечали снизившуюся от постоянных нервов концентрацию коллеги:
— Карин, что же ты? — Злата, подруга обрамленной горем женщины, которая склонила голову над рабочим столом, поинтересовалась. — Небось снова девчонка что-то вытворила?
— Ах, Злат… Наоборот, утро, на удивление, спокойное выдалось, но ты пойми: что такое одно утро в масштабах целого месяца!
— Ну, не кисни, — голос подружки стал наигранно жалобным, — Вспомни, у тебя завтра праздник — день рождения! Посвятишь день себе, отдохнешь, как следует.
— Я столько всего наготовила, если не придешь, негодяйка, точно на тебя обижусь.
Карина повеселела в предвкушении празднования. С нетерпением взгляд то и дело падал на тикающие стрелки часов. Неумолимо долго тянется день. Руки с опрятными ноготками прыгают по клавишам, заполняют отчеты и отсылают письма — среднестатистическая работа, ничего примечательного.
Вот прошел обед, а на часах стукнули заветные 17:00. Юбка на худощавом теле легко развивалась, когда Карина спешной походкой цокала каблуками. Завтра суббота. День, когда можно будет хотя бы на пару часов откинуть все заботы и принимать подарки, сидя за праздничным столом.
С такими мыслями женщина провернула связку ключей в замочной скважине и вошла в родную квартиру. Пред ошарашенным взглядом предстал перепачканный грязью пол, словно тут только что была уйма народу. Сердце чуяло неладное. Карина живенько расцепила застежки и выскочила из туфель. Опасения подтвердились: вся еда, с трудом приготовленная на празднование, оказалась съедена. Остался лишь лук. И то, одиноко плавающий в кастрюльке.
Карина фурией ворвалась в комнату падчерицы. Кто же, как не она, могла вытворить подобную подлость?
— Потрудись-ка объяснить мне, — последняя оставшаяся нить терпения с треском лопнула — теперь-то хозяйка квартиры за себя постоит, — куда пропала вся еда, которую я столько готовила? Тебе кто-то разрешал ее трогать? Я больше не намерена терпеть подобное наплевательство. И что в моем доме делает этот плут?
Пара скомканных футболок из привычно раскиданной кучи девичьей одежды со злостью полетели в незнакомца, который к тому времени успел уютно умоститься в кресле. Что он, что падчерица — абсолютно неприспособленные к жизни нахлебники, живущие по принципу «люби себя, чихай на всех, и в жизни ждет тебя успех».
— Пригласила я друзей, и что дальше? Чем мне их кормить прикажешь? А там как раз на нашу компанию было. Не нянькай свои обиды.
Полные гнева глаза Карины переметнулись на диван с развалившейся там молодой девушкой:
— Раз тебе, моя дорогая Анастасия, абсолютно побоку, то почему я обязана мириться с таким отношением к себе? Ты живешь в моей квартире, ешь мою еду, — Карина особенно акцентировала на притяжательных местоимениях, — как последняя нахлебница. Только о себе и думаешь.
— Ага, — равнодушно выдохнула эта самая «нахлебница». — Как скажете, только отстаньте уже.
— Выметайся.
— А еще что сделать? — надменный взгляд девицы переполз на разгоряченную Карину, — Я папаше расскажу — так он тебя быстро в чувства приведет. Это и моя квартира тоже, что хочу, то и делаю.
— И что же ты собралась ему рассказывать? Как снова насолила мне, а затем начала грубить?
— Кто сказал, что я не могу слегка приукрасить для пущего эффекта? — кратко хмыкнула в ответ Настя.
— Слушайте, женщина, идите-ка вы отсюда, — возлюбленный шантажистки отцедил грубость в адрес хозяйки квартиры, — Вы не ее мать, вот и решать за Настю не надо.
От такой дерзости в горле образовался ком. Надо же, столько себе позволять в чужой квартире! Карина лишь смерила двух голубков проникновенным взглядом. Она предполагала, что вся эта авантюра мужа приведет мирную, устаканившуюся за множество совместно прожитых лет жизнь к такому посредственному итогу.
Пока обиженная женщина разъяренно топала к их с супругом спальне, в голове всплыли воспоминания. Как же хотелось тогда возразить, сказать заветный отказ, да сердце сжалось от мысли, что дочь дорогого человека будет по клоповникам шастать.
— За месяц, кажется, вполне реально найти достойное жилье и договориться о съеме, ты так не думаешь? — Карина обратилась наконец к пришедшему после работы мужу, еле сдерживая в себе кипящую злость.
— Снова начинаешь? Настя — моя дочь. Она ищет квартиру, но не может же молодая девушка заселиться в первую попавшуюся? — муж с долей обиды проворчал, садясь на край кровати.
— Да она даже не приступала к поискам, больше, чем уверена. И ты вообще видел, что твоя дочь натворила? Полы я протерла, только вот еду и потраченное время мне никто не вернет!
— Давай по порядку. Что у вас случилось? — настрой Сергея стал серьёзней, ведь жену он любил и в обиду давать не желал.
— Я наготовила для своих гостей, но эта грубиянка привела ораву таких же нахлебников, как она. Угадай теперь, где все содержимое холодильника?
Но мужчина ничего не ответил, лишь покосился на дверь, а чуть погодя молча вышел. Карина кинула слегка разочарованный взгляд вслед и в смятении перевела его в пол.
— «А что хотела? Дочь превыше всего», — мысли вертелись в голове до тех пор, пока по квартире не пронеслось громкое недовольство. Выбежав в коридор, женщина застала такую картину: Сергей тащит на выход Настиного ухажера, а та умоляюще бежит за ними.
— И? Месяц прошел, какую квартиру присмотрела? — мальчишка оказался за порогом, а Сергей захлопнул дверь, приступив к разговору с дочерью.
Настя оглядывалась, ища поддержки в обоях, шкафах и тумбочках, но нигде сострадания не нашла. Молчание же говорило само за себя. Что Карина, что ее муж поняли: не собиралась эта нахлебница съезжать в ближайшее время. Часы неумолимо отсчитывали секунды, а наглая девица ожидала новой порции наказания, но все закончилось далеко не так, как с тем молодым человеком за дверью.
— Сегодня уже поздно, хотя будь моя воля — выгнал бы тебя отсюда. Перешла все границы дозволенного, так дело не пойдет, — Сергей многозначительно посмотрел в глаза супруги. Та лишь кивнула, — На эту ночь разрешаю остаться здесь, но завтра же утром ты с вещами съезжаешь в свое собственное жилье. Разговор окончен.
Сказал как отрезал, а после тут же удалился, подцепив под руку Карину. Было поздно, нужно остыть и успокоиться. На утро Насти и правда не оказалось, напоминал о ее былом присутствии лишь бардак на кухне. Видимо, специально учинила, так уж сильно обиделась. Больше вестей о девушке супруги не получали, только лишь узнали о том, что от безысходности все же сняла она комнату. Того и гляди, самостоятельной станет.
