Они не выглядят типичными амбалами фейсконтроля в клубах, но выражения лиц такие же суровые, не терпящие пререканий. Мне не о чем беспокоиться, но по спине все равно проходит холодок. Веду плечом, чтобы избавиться от наваждения, и лезу в клатч.
Слава богу, я не забыла захватить одно из неподписанных приглашений мужа. Он жаловался, что несколько важных гостей не смогут приехать из-за заграничных командировок, а меня просил не беспокоиться, что я не смогу присутствовать. Мое дело только-только начало приносить плоды, и месяц оказался удивительно загруженным. Я смогла закончить последние заказы раньше срока, но пришлось спать несколько суток подряд по три-четыре часа. Муж заботливо предложил мне остаться дома, но…
Протягиваю черное приглашение с золотыми напечатанными буквами. Взгляд мужчины, остановившего меня, смягчается. Он дежурно улыбается, однако, когда раскрывает открытку, чтобы засвидетельствовать имя, замирает:
— Это что за фигня? — ругается он, отчего я вздрагиваю.
Как-то неудачно Дима подобрал персонал на этот раз, говорить с клиентами настолько грубо — это явный недостаток.
Второй охранник заглядывает в приглашение, одёргивает своего приятеля и в не менее грубой форме поясняет ему:
— Ты совсем псих? Гости без имени — самые важные, так как не желают раскрывать свою личность, а босс соглашается с этим.
— Вам бы поучиться у своего напарника, — говорю я, чуть вздёрнув подбородок.
Об этом я прекрасно знала. Дима несколько раз говорил, что некоторым партнёрам отправляет приглашения без имени, так как они желают сохранять анонимность перед обслуживающим персоналом.
Меня не раскрыли, а значит, сюрприз удастся на славу. Дима ведь даже не ожидает, что я всё-таки смогла выкроить время, чтобы прийти и поддержать его в столь важный момент.
— Простите, я недавно работаю здесь. Проходите, приятного времяпровождения, — извиняется охранник, но меня отчего-то цепляет его презрительный взгляд.
Впрочем, какая мне разница, чем сейчас забиты мысли работников? Вхожу в большой зал и осматриваюсь в поисках мужа. У сцены на стене висит большая интерактивная доска, скорее всего, как раз на ней будет показана презентация, которую Дима так активно готовил. По периметру сцена украшена цветами — муж всё-таки прислушался к моему совету и выбрал нежные оттенки. В зале играет ненавязчивая мелодия, а все гости, наряженные в официальную одежду, общаются, образовав небольшие группы. Взгляд пробегает по панорамным окнам, около которых расставлены круглые столики с угощениями. Атмосфера приятная и ненавязчивая — самое то, чтобы привлечь людей, любящих тратить деньги.
Официанты снуют, предлагают закуски и напитки, а я никак не могу отыскать Диму. Он ведь точно должен находиться здесь. И вот взгляд цепляется за его спину. Уголки губ приподнимаются в полуулыбке. Дима стоит с тремя женщинами и двумя мужчинами, и они активно что-то обсуждают. Приближаюсь, но не хочу встревать в разговор, поэтому держусь на небольшом расстоянии. Пусть Дима сначала обсудит всё с партнёрами, а потом уже я его обрадую. Вот только всё плывёт перед глазами, когда рука мужа оказывается на талии незнакомки. Он притягивает женщину ближе и объявляет:
— Это моя супруга. Леночка. Она — моя единственная муза и вдохновительница.
От шока даже дыхание перехватывает. Смотрю на всё это, приоткрыв рот, не в силах поверить, что всё это правда.
— Супруга? — обращаюсь вслух я, но никто меня не слышит, а рука мужа предательски скользит чуть ниже талии женщины.
Все песочные замки рушатся на глазах из-за свиста, появившегося в ушах — я даже не слышу, о чём идёт разговор. Незнакомка становится в профиль, и я замечаю, насколько довольная и красивая она. Дима ведёт себя с девицей слишком ласково, словно они не первый день знакомы, и у них было большее, чем показывают сейчас.
— Только благодаря стараниям и поддержке Леночки я смог добиться таких результатов и успешно выполнить поставленные передо мной задачи, — заявляет муж.
Партнёры хвалят Диму и его «Леночку», расходятся, муж оборачивается, и наши взгляды встречаются.
«Сюрпрайз». — Так и хочется сказать мне, но не могу.
По искажённому лицу Димы самозванка понимает, с кем имеет честь «познакомиться». Она недовольно морщится, а я набираюсь решимости и делаю шаг вперёд.
Ещё один…
Сердце бешено колотится, ярость становится невыносимо жгучей. Хочется влепить гаду смачную оплеуху.
— У тебя вторая жена нарисовалась с таким же именем? Или она заменяет меня? — с высокомерием цежу сквозь зубы вопросы и вскидываю голову, с гордостью глядя Диме в глаза. — Не ожидала от тебя подобного удара, изменщик.
Дима меняется в лице, отпускает любовницу, на что та недовольно пыхтит, но не решается подать голос. Команда «фас» не поступила?
— Не закатывай истерику публично. Мне не нужны тут концерты. Поговорим обо всем дома, — сухо отчеканивает муж, схватив меня за локоть.
— Серьёзно? Кажется, сцену сейчас устраиваешь тут ты. Посмотри: какие заинтересованные взгляды направлены в нашу сторону, — со смешком говорю я.
Хоть и тяжело, но я стараюсь держаться из последних сил. Не буду же я сейчас лить слёзы и унижаться на глазах у всех?
Дима отпускает меня и отшатывается. Он выдавливает улыбку, кивает кому-то из партнёров, мол, всё нормально и возвращает взгляд ко мне.
К горлу подкатывает тошнотворный ком, ведь я понимаю, что пока работала без продыха, Дима таскался с другими бабами. И ведь были же предпосылки, но я на все закрывала глаза, оправдывая его, говоря себе, что он бы никогда не поступил так со мной.
— Не поговорим, — отчеканиваю я. — Жди громкий, скандальный развод, после которого ты вылетишь с рынка, куда так пытался доползти несколько лет. Что — деньги и власть пережали штаны, раз решился на измены?
— Заткнись и веди себя нормально, пока я не попросил охрану вышвырнуть тебя отсюда. Уходи. Дома выскажешься. И посмотри на себя в зеркало на всякий случай. С такой деревенщиной стыдно на людях показаться, так что без обид. Я не собираюсь краснеть перед партнёрами за то, что в жёны себе выбрал заплывшую тушу, которая даже в постели лежит бревном и лишний раз боится двинуться.
Любовница Димы хихикает, а я покрываюсь багровыми пятнами. За что он так со мной? Я же… я же любила его. Чувствую, как в груди что-то надламывается и разливается ядовитой жижей по венам.
— Уходи и не позорь себя ещё сильнее!.. А то ещё захрюкаешь в рыданиях.
Рука горит, как хочется влепить ему пощёчину, но я держусь, бросаю на Диму презрительный взгляд и мысленно дополняю его: «Ты горько пожалеешь, что родился на этот свет, милый».
Залетев в квартиру, я смаргиваю пелену слёз с глаз и стискиваю зубы. Руки сжаты в кулаки. Меня потряхивает от сдерживаемых эмоций. Как же глупо я выглядела, а его любовница смеялась… Она в постели, значит, устраивает полностью? Дима даже не попытался извиниться и как-то уладить конфликт — просто послал меня. Он не отрицал, что спит с ней…
Вхожу в гостиную, обнимаю себя руками и плюхаюсь на диван. Чувствую, как до сих пор дрожит всё тело. Кошусь на швейную машинку, стоящую на столе. Пока я пыхтела и в поте лица шила заказы, он… её…
С губ слетает рваное рычание. Мне хочется закричать во весь голос, да ни к чему соседей пугать. Как-нибудь справлюсь.
— Любимая, я же о тебе забочусь. Ты отоспись, отдохни. Нечего тебе делать на этой вечеринке. Ты меня вдохновляешь на работу, а то, что партнёры не познакомятся с моей музой, — ничего страшного! — Звучит в ушах голос Димы.
Как красиво заливал, гадёныш!
Думал, что правда не всплывёт наружу?
Он меня до конца дней собирался скрывать? Или планировал расставить все точки, когда поднимется ещё выше? Расставить и послать меня ко всем чертям?
Ну нет!.. Я этого ему с рук точно не спущу.
Столичный моржара!
После нашего переезда в столицу он совсем обезумел. А какие стихи мне посвящал в самом начале отношений, как красиво клялся в любви до гроба. Я дура: поплыла от его сладкой патоки, льющейся с губ, поверила. Пошла против родителей, которые не желали принимать моего избранника. И осталась у разбитого корыта? Да ща-а-ас! Ага… Пусть разинет пасть шире. Если кто-то и должен страдать — это он.
Осеменитель безрогий!..
Я ему покажу, где раки зимуют.
Потихонечку ярость успокаивается. Даже не знаю, сколько времени прошло, но у меня в голове складывается идеальный план.
Дверь в квартиру открывается, и я понимаю, что сейчас столкнусь с ним. И что нас ждёт дальше? Хочется схватить что-то тяжёлое и закончить всё одним разом, а потом заявить, что я была в этом… в состоянии аффекта.
Муж проходит в гостиную. Зажигает свет. Всё это время я сидела в темноте, лишь освещение уличных фонарей и свет из соседних домов создавали лёгкое свечение в комнате.
— Лен…
Вздрагиваю и смотрю на Диму. От былой спеси не осталось и следа, стоит и смотрит на меня, как побитый пёс. Псина, я бы сказала!
— Лен, мы должны поговорить.
Дима присаживается на корточки и пытается взять меня за руки, но я всем видом показываю, что лучше сейчас меня не трогать, а то и глаза выцарапать могу. Тогда ведь посадят еще за умышленное причинение вреда!
— Ладно… Чего ты хотела? Я не могу показывать тебя своим партнёрам. Ты видела, какие у них жёны? Ноги от ушей, фигурка сочная, мордашки идеальные, причёски и наряды стоят баснословных бабок, а ты на их фоне колхозница, доярка из Хацапетовки какая-то. Неужели сама не видишь? Мне пришлось пойти на маленькую хитрость, чтобы выглядеть презентабельно.
Доярка?
Из Хацапетовки?
Петух необщипанный.
Стискиваю зубы сильнее, чтобы сдержать гнев.
От Димы даже на расстоянии разит алкоголем и чужими женскими духами. Сколько он обтирался с этой бабой? Успел, интересно, встретиться своими гениталиями с её? Или уж слишком спешил домой? Нет! Мне это неинтересно. Чувствую, как нижняя губа дрожит. Нельзя показывать, что мне обидно всё это слышать, потому что тогда он загордится, будет думать, что убедил меня в этом.
— И как давно ты с ней спишь? — спрашиваю я спокойным ледяным голосом.
Аж самой не по себе от его звучания.
— Мы с ней не…
Дима плюхается в кресло. Он ёжится от моего взгляда, дышит глубже — так, что его ноздри широко раздуваются, будто крыльями прям размахался.
— Как давно? — перебиваю я нелепые оправдания.
— Как только проект стал активно развиваться, я сразу понял, что должен что-то изменить. Лена вовремя попалась в руки. Она помогала мне избавиться от напряжения. Это, между прочим, должна была делать ты! Но ты же со своими заказиками сидела зашивалась, переписывалась ночами с клиентами. — Дима рисует в воздухе завуалированные кавычки. — Если бы одевалась с иголочки и не разжирела после свадьбы, всё было бы иначе. Ты должна была ублажать меня, а не вот в эту тушу превращаться. Так что не надо сейчас петь, какой я плохой. И раз уж всё узнала, так даже лучше. Разведёмся по-тихому, я дам тебе бабки на аренду квартиры на первый месяц и помогу переехать.
Я прыскаю от смеха. Ещё немного, и буду смеяться так долго, что точно не смогу остановиться. Наверное, это и есть настоящая истерика? Вот только рыдать мне не хочется, поэтому сдерживаю себя.
— Ты серьёзно думаешь, что я дам тебе развод так просто? Съеду из квартиры? Нет, любимый! — Кривлю голос, потому что не могу произнести теперь это пресловутое слово нормально. — Это и моя квартира тоже. И да: лёгкого развода тебе не получить. Хочешь разводиться? Сделаем это громко, с фанфарами… Ну или… Тебе придётся удовлетворить все мои желания, а я их пока не придумала. Времени не было, знаешь ли. Поэтому ты располагайся на раскладном кресле на кухне, я же буду спать в спальне, а здесь поработаю. Как ты говоришь: «заказик не успела доделать»!
С этими словами заставляю себя встать на ноги и, едва передвигая их, иду в душ, чтобы умыться и смыть с себя успевший потечь макияж. Воевать, так с музыкой. Дима не говорит ни слова, видимо, пытается осмыслить, как серьёзно он попал.
А попал он по самые уши! Помогу со всем блеском!
Быстренько принимаю душ и смотрю в зеркало. Дима говорит, что я потолстела, но, кажется, словно схуднула даже, пока напряжённо работала столько времени. Может, ему именно это не понравилось? Раньше у меня были щёчки пухлее, а сейчас их нет. Хотя какое мне дело, что ему не понравилось? О таких вещах говорить нужно, а не фаршировать других баб своим маленьким перчиком. Я ведь не возмущалась по поводу его «достоинства», хотя могла бы поискать себе куда удобнее. И всё-таки я любила его со всеми недостатками.
Надеваю халатик, нижнее бельё и выхожу. Практически сразу утыкаюсь в стальную грудь носом и отшатываюсь.
— Смотри, где стоишь! В туалет приспичило? — зло фыркаю я.
— А я погляжу, у тебя язычок ещё острее стал? — огрызается Дима.
— Ну так у доярок из… Откуда? А, неважно!.. В общем, у них остренький, так что привыкай. Тебе ещё повезло, что верёвочка с бубенчиками на месте осталась, а то ведь и отрезать могла ненароком. Спать теперь страшно будет — вдруг меня переклинет?
Дима морщится, словно прочувствовал всю боль на себе. Он тяжело вздыхает и тянет ко мне руки, но я тут же ныряю на кухню и наливаю себе горячий чай с молоком. Что-то захотелось согреться и съесть парочку пончиков. Зря я их покупала, что ли? Надо оправдывать звание «жирухи», а то скинула наоборот. Непорядок!
— Лена, я хочу нормально решить с тобой всё. Мне не нужны скандалы. Я пахал не для того, чтобы ты сейчас взяла и всё испортила. Я не хотел так поступать. Ленка, она оказалась рядом в самый тяжёлый момент, я — мужик, мне надо часто, а ты тогда вечно оказывалась погребена под ворохом заказов.
— Ага, и у тебя штаны сразу чудесным образом соскочили, а она не растерялась. Я поняла, — киваю я. — Только мне это неинтересно, Дим. Развод я тебе не дам, пока не решу, что именно хочу получить от тебя. Из квартиры съезжать не собираюсь. Тут почта под боком, и очередей там нет. В конце концов, это я нашла такой идеальный вариант. Хочешь свалить в аренду — хоть сейчас помогу чемоданы собрать. Пошли?
Я машу рукой в сторону коридора, показывая, что только рада буду высвободить осла из своих деревенских хоромов, чтобы не страдал лишний раз, какие все кругом «деревенские». Тяжело стоять с маской безразличия на лице, когда хочется разреветься в голос, наброситься на него и исколотить всего. Хочу показать мужчине всю свою боль, но в то же время понимаю, что ему всё равно плевать. Он совесть променял на успех и уважение со стороны партнёров, людей, которым пока ещё не известна его тёмная сторона. Только я знала его демонов, и я могу выпустить их наружу. Но пока приберегу это оружие.
— Хватит вести себя так, словно тебе плевать и не больно совсем! Ну давай! Влепи мне пощёчину, скажи, какая я сволочь, пореви, как нормальная баба, а потом уже решим всё мирным путём, — первым не выдерживает Дима, хватает меня за плечи и встряхивает.
— Сколько эмоций! Успокойся уже! Чай будешь? Зелёный?
— Чай? Серьёзно? Ты узнаешь, что муж тебе изменяет, а потом вот так спокойно предлагаешь чай? Да что с тобой не так? Я тебя не узнаю! — Дима уже орёт во весь голос, а меня отчего-то радует, что он муженек не может контролировать себя.
«Ты меня никогда не знал, видимо», — думаю, но не озвучиваю свои мысли.
Муж отпускает меня, смотрит отрешённым, недоумевающим взглядом и отшатывается. Его оскорбляет то, что я не закатила истерику и не стала унижаться, рыдать и просить не покидать меня. Ещё и квартиру не освобождаю. Какая же плохая жена, ай-яй-яй.
— Я сегодня не буду ночевать дома! — заявляет Дима, резко разворачивается на месте и идёт к двери.
— Хорошая новость. Ты не перестарайся, а то мозолей натрёшь, потом ходить больно будет, — бросаю я вдогонку.
Дима рычит что-то, быстро обувается и уходит, громко хлопнув дверью.
Я медленно оседаю на стул и слышу стук крови в висках. Муж не вернётся. Возможно, завтра, но сегодня точно нет. Я задела его за гордость, уязвила самолюбие. Дима долго не сможет остыть, а я…
Слёзы катятся по щекам, обжигая кожу.
Потираю виски и стараюсь сконцентрироваться, взять себя в руки, но не могу: чувствую себя опустошённой. Перед глазами то и дело мелькает сегодняшний вечер, я снова и снова вижу презрительный взгляд охранника, слышу слова Димы: «Знакомьтесь, моя супруга…».
И всё это после того, через что мы прошли вместе?
Я поддерживала его в горе и в радости, как мы и поклялись друг другу.
Ещё сегодня он целовал меня утром, обещая, что ночь нас ждет жаркая, так как основную работу я завершила, а новый заказ пока не взяла. И я верила ему, а теперь все замки из песка рухнули.
Иногда следует прислушиваться к старшим, ведь не только мои родители были против наших отношений, но и его тоже. Его мать активно пыталась отговорить меня, убеждала, что у Димы сейчас ветер в голове гуляет, а я думала, что она просто презирает меня. Нет… Она знала своего сына лучше, чем я.
Розовые линзы разбиты… Оправа у очков погнулась. И теперь сердце полыхает внутри, осыпается горсткой пепла, и я не чувствую ничего — пусто, словно душу выпотрошили и лишили меня всех чувств и эмоций. Только слёзы текут, а я даже не понимаю — почему?
Вытираю влагу со щек и делаю глоток чая.
Знаю, что за спокойный развод Дима даст мне многое, только бы я не выступила и не дала интервью, которое покажет его настоящее лицо. Вот только что я могу попросить у него? Чем зацеплю сильнее всего?
Допиваю чай, позабыв о пончиках, которые хотела слопать до этой «ссоры», встаю и вяло бреду в комнату. Знаю, что сразу заснуть не получится, а хочется рухнуть и провалиться в пучину сна, чтобы утром всё случившееся оказалось простым кошмаром. Вот только я же не в сказке живу, прекрасно понимаю: такого не бывает, а боль, после которой ты не чувствуешь совершенно ничего, — самая сильная.
Таким должен стать и бумеранг, который непременно вернётся к Диме и заставит его страдать.
Это я постараюсь исполнить.
