— Скажи, что у нас планы, я не знаю… Это невыносимо, Лен. Откажи от дома, в конце концов.
— Саш, я не могу так грубо…
А все так хорошо начиналось. Мы с Сашкой женаты уже шесть лет. Сынишке уже четыре годика, мировой пацан растет. Полгода назад мы с мужем решили, что в городе жить не хотим. Не нравилась нам эта суета, пыль, вечный шум. Долго взвешивали все за и против и договорились махнуть на ПМЖ в село. Дом выбрали быстро. Наверное, так и бывает обычно, когда на что-то решаешься. Судьба сама подбрасывает идеальный вариант.
Село располагалось в шестидесяти километрах от города, считалось довольно глухим. Домик был на удивление добротным, участок ухоженным. Когда приехали смотреть и обнаружили баню и две теплицы, вообще чуть от счастья не упали. И сразу почувствовали – наше. Сделку оформили быстро. Продали квартиру нашу двухкомнатную, этого с лихвой хватило и на дом с участком, и на новенькую машину отечественного производства. Перебрались в новое жилье наслаждаться тишиной.
Двадцать соток земли – это подарок настоящий. Сразу купили навоз, сделали грядки, справили добротный курятник и даже парочку коз завели. Мишенька рос худеньким и часто болел, а на козьем молоке быстро округлился, перестал постоянно хватать простуду. В селе был сад и начальная школа. Да и за среднюю на будущее можно было не переживать – в трех километрах от нас, в соседней деревне, были и средняя, и старшая школа. На машине будем возить ребенка, ничего страшного.
Мы были очень счастливы. Село оказалось и правда весьма глухим, молодежи тут было мало, разве что летом приезжали стариков навестить. Доживали свой век тут в основном пенсионеры, животину держали, в огороде копались. Все друг друга знали, население едва переваливало за полтысячи.
Работы особо не было, но я устроилась продавщицей в местное сельпо, а муж устроился на птицефабрику, что располагалась неподалеку от нас. Жили мы дружно, почти не ссорились. Сын быстро привык в детском саду к новой группе, придя домой, весело щебетал про новых друзей.
Три месяца мы прожили душа в душу, радуясь покупке. За забором текла небольшая, но рыбная речка. По выходным мы частенько сидели на берегу с удочками, а вечером жарили на углях золотистых подлещиков и шипастеньких толстых окуньков. Вдалеке виднелись живописные горы. А уж воздух был чистейший. Тут и спалось хорошо, и работалось с удовольствием.
Осенью планировали поросят завести – давно мечтали. И вообще планов море было. Но все их пришлось отодвинуть из-за того, что о нашей покупке проведала моя родня. Тетя Люда, сестра моей мамы, распиналась, как она рада за нас. В гости первый раз мы позвали ее сами, не подозревая, чем грозит нам этот опрометчивый поступок.
Тетя Люда заявилась всем двором – с маленьким сыном, ровесником нашего Мишаньки, и мужем, дядей Веней. Мамы она была намного младше, родила Кольку поздно, потому он еще совсем малыш был.
Мы встретили, как полагается – шашлыки, жареная рыба, салаты, фрукты. Тетя Люда шумно восхищалась и ухоженным участком, и упитанными нашими козами, и рекой, и воздухом. Все-то у нас хорошо и ладно, век бы тут прожить.
Мы с мужем понимающе улыбались – когда впервые сюда приехали, тоже от красоты этого места дар речи потеряли. Дети сразу побежали в тенек играть. Август стоял жаркий, щедрый на сладкие желтые яблоки, груши, сахарные арбузы и душистые дыни. С землей ведь как – что в нее вложишь, то она и отдаст тебе. Чует все.
— Ох, Леночка, ну что у вас тут за прелесть. Какие вы молодцы! — ворковала тетя Люда, смачно жуя кусок мяса, снятый с шампура, — Осень скоро, небось, грибов в лесу полно.
— Это первая наша осень тут, еще не ходили пока. Но пойдем, конечно, корзинки уже ждут, — отозвалась я.
От шумной тети я быстро устала. Мишенька с Колькой тоже не подружились. Кончилось тем, что приехавший погостить мальчишка настолько сильно толкнул сына, что тот плюхнулся пятой точкой прямо на землю. Охали, ахали, разбирались. Кольке мать такой нагонять сделала, тот аж зубами клацнул. Я таких воспитательных мер не поощряла никогда, но ребенок не мой, и лезть я не стала.
Когда тетя с семейством отбыли восвояси, мы с мужем облегченно вздохнули. И зря, потому что через неделю гости нагрянули снова, даже не предупредив. И еще через неделю тоже. Муж потихоньку закипал от такой наглости родственничков, да и я была не в восторге. Мишанька ныл, что с Колей играть он не хочет, называл его «плохим мальчиком». Я успокаивала сына, уговаривала мужа и лихорадочно соображала, как бы указать родне отворот-поворот.
— Ленуся, — тетя мчалась ко мне на всех парах, и полные щеки ее, раскрасневшиеся от неподдельной радости, тряслись, — Мы не предупредили опять. Организуешь шашлычок? Кстати, прошлый раз хотела спросить, да память девичья, это что за маринад такой вы делали? Очень вкусное мясо получилось, нежнейшее. Ладно, потом расскажешь. Мы дыню привезли, а с вас мяско тогда, да?
Тетя тараторила без умолку. Саша зверел на глазах, сверкая на меня гневным взглядом. Я виновато пожала плечами. Заявление, что шашлык и прочее с нас, а с них только дыня, меня покоробило. Ну, совсем обнаглели, не иначе. Мясо нынче не три копейки стоит, да и ехать за ним надо. Отправился со списком продуктов в райцентр муж, я осталась с гостями. Мишенька решительно не шел играть с Колей, насупленный забрался ко мне на колени.
— Мишенька, заинька, ты рад Коле? Коля очень по тебе соскучился, хотел приехать. Ты чего к маме прижался? Идите играть скорее, вы же такие друзья!
Миша поднял на меня огромные глазищи и покачал головой. Погладила сына по щеке, прижала его к себе, защищая:
— Он недомогает, слив переел, животик болит, — сказала я, пряча сына в кольце рук.
Малыш сопел мне в ключицу, обняв меня в ответ, и недружелюбно косился на Кольку, преграждающим палкой путь ни в чем не повинным муравьям, что спешили по своим муравьиным делам.
— Вы надолго, теть Люд? — после некоторого молчания спросила я.
— Мы у вас на месяц поселимся, места у вас много, нам хватит — Заявила наглая родня
Я ошарашенно моргнула. На руках охнул сын.
«Целый месяц! Саша меня по головке не погладит за такое…»— Пронеслось у меня в голове.
Муж вернулся через полтора часа, сумев раздобыть отличный кусок нежирной свинины. Наскоро сделали экспресс-маринад из кефира, и через два часа над мангалом уже весело шкворчали ароматные куски сочного мяса. Мишенька наелся арбуза и пошел спать. А неугомонный Колька носился по двору с криками. К счастью, мой сын всегда спит очень крепко. Потом и Колю одолела жара, он ушел в домик, и все затихло.
«Наверное, уснул», — решила я, но все-таки пошла проверить.
Когда я вошла в комнату, то чудом не вскрикнула – ребенок тянул салфетку, а за ней на него ехал наш новенький телевизор, который был довольно дорогим. Бросившись к Коле, подхватила несчастную технику, строго сказала мальчику, что так делать нельзя. Тот показал мне язык, да еще и добавил: «Бе-бе-бе». Я вскипела окончательно.
Заглянула в комнату сына – мой зайчонок сладко спал, подложив под щечку кулачок. Не удержалась, улыбнулась. А потом решительно зашагала высказать тетке о воспитании ее сына.
— Ваш Николай чуть телевизор не уронил. Четыре года ведь, уже большой. Еще и дразнится мне, взрослой женщине, — отчеканила я.
Тетя Люда округлила глаза, окрикнула сына, но тот, понимая, что ему грозит очередной нагоняй, на зов не явился.
Сели есть шашлыки на веранде. Погода стояла чудесная, в дом идти не хотелось. Дядя Веня съел столько, что, кажется, вообще не под силу человеку. Благо, муж купил мяса с запасом. Тетя Люда тоже не отставала, поблескивая жирными губами, на которых некрасиво скаталась яркая малиновая помада. Я ела совсем мало, Саше, судя по всему, тоже кусок в горло не лез.
— А Леночка сказала, что мы у вас на месяц останемся? — вдруг огорошила тетка.
Муж поднял на меня глаза, в которых грохотали гнев и паника:
— Не успела еще порадовать, — глухо выдавил из себя муж и потянулся к стакану с лимонадом.
Залпом осушил его, прикрыл глаза, словно пытаясь примириться со злой судьбой.
«Нет, месяц мы точно не выдержим, — решила я, —А уж что мне муж перед сном скажет, когда одни останемся, я даже думать боюсь.»
Глядя, как стремительно тает в огромной тарелке мясо, я поднялась и отложила несколько кусочков детям. А то эти все смолотят, мальчикам не достанется ничего. Мишенька шашлыки любил с лавашом, огурцами и кетчупом. Проснется, покушает. Дядя Веня жадно проводил взглядом тарелку с отложенным мясом, а я поджала губы и проигнорировала намек на добавку.
Мишенька проспал почти три часа. Колька, видимо, тоже прикорнул в домике, и вышли дети оттуда одновременно. Поели шашлыка и арбуза с дыней. Миша снова залез ко мне на колени, решительно не желая развлекать гостя.
— Милый, играть не пойдешь? — спросила я тихонько у сына.
— Мама, я не хочу с ним, — сын просительно посмотрел на меня и жалобно шмыгнул носом.
— Не хочешь, малыш, не надо. Посиди со мной. А хочешь на речку сходим?
Миша повеселел и радостно закивал светленькой вихрастой головой. Я встала, взяла ребенка за руку, и мы ушли, оставив родню и мужа за столом. Когда я вернулась, напряжение прямо-таки искрило в воздухе. Что произошло, я не знала, а потому с любопытством опустилась на краешек стула, снова загребла сына к себе. Он принес с речки кувшинку на длинном скользком стебле и теперь увлеченно рассматривал нежный цветок, кажущийся в маленьких руках мальчика очень большим.
— Слышь, Лен, я чего предложил гостям, —Саша говорил с явным удовольствием, — Хорошо, что они на месяц к нам. Как раз конец августа, надо картошку копать. Вот и помощники подоспели. Как удачно, да? А то мы с тобой одни бы тут упахались.
Поняв задумку мужа, я просияла коварной улыбкой и яростно закивала:
— Да, Саш. Тетя Люда, дядя Веня, это правда удача прям, что вы к нам так надолго. С картошкой помощь просто неоценимая от вас будет. И с собой пару ведер дадим. Она свежая, ох какая вкусная!
— Ой, Ленусь, скажешь тоже. Такая жара стоит сейчас, у Венечки давление шпарит, сердце уже немолодое. Он наклоняться ведь совсем не может. Да и я не молода молодица уже, ты не гляди, что Колька маленький . Поздно родила, да и ребенок остатки здоровья забрал… — зачастила напуганная перспективой картофельной кабалы тетя Люда.
— Людаш, да, правильно говоришь. Я свое отработал в огородах еще лет десять назад, —волнуясь окладистым животом, поддержал жену дядя Веня, — Я тут еще чего вспомнил-то. Мы дома балкон закрыли? Что-то вот думается мне, что забыли. Завтра грозу под вечер обещали, как бы нам окна там не побило ветром. Да и балкон ливнем зальет, тоже ничего хорошего. Давай-ка, супружница, вернемся, проверим.
— Вы езжайте да возвращайтесь на картошку. Мы ждать вас будем. Заодно мяса на шашлык купите еще. Вкусно поедим, — муж явно издевался.
— Спасибо, Саша, — дядя Веня начинал впадать в панику и явно планировал побег, —Но машина барахлит. Ехали по вашим дорогам, все что-то стучало. Вернёмся домой, надо старушку перебрать. Еще одной дороги до вас она точно уже не осилит. В другой раз…
— В другой раз приезжайте непременно. Это же село, тут работы всегда невпроворот, — Саша был в ударе, —Поможете крышу на сарае перекрыть, я как раз осенью дров куплю – поколем вместе. Козу научу доить. Ой, какая непростая работа это, скажу. Навык и сила нужны.
Дядя Веня вытянулся в лице так, что даже толстые щеки как-то опали. Тетя Люда суетливо поднялась со своего места, поправляя подол смятого платья:
— Тогда тянуть не будем, пока не стемнело. Спасибо за хлеб да за соль, как говорится.
«И за мясо за бешеные деньги», — раздраженно добавила я про себя.
— Коля, мы домой едем. Иди сюда, ко мне! — зычно кричала на все село тетя Люда.
Дядя Веня с трудом выбрался из-за стола, с тоской посмотрев на больше чем на половину целую дыню.
— Заберите с собой. Мы столько все равно не съедим, у нас еще арбуз, — расщедрилась я, хотя самой от такого крохоборства родственничков было противно.
Завернула дыню в несколько целлофановых пакетов, отдала тетка. Коля забрался в машину первым, потом скрылись в ней и тетя с дядей.
— Приезжайте помогать, —задорно крикнул вслед муж.
— Как-нибудь заглянем в следующем году, может быть, — кисло отозвались изнутри машины, уже трогающейся с места.
Когда та скрылась за поворотом, мы с Сашей громко расхохотались. У ног наших стоял веселенький Мишенька с кувшинкой в руке.
— А кому я с райцентра привез мороженное и крутой танк? А? — подмигнул отец сынишке.
— Мише, Мише, Мише! — хлопая в ладоши и подпрыгивая от радости, кричал мальчик.
Мы пошли в дом, крепко держа малыша за руку. Наконец-то одни. Наконец-то тишина и покой.
