-У вас совесть есть? Не успели проводить в последний путь, а у всех только и разговоров, что о квартире. Не собираюсь я ее никому продавать, это ясно? Тема закрыта.
Старенький сторож городского кладбища, дед Никифор, без всякого интереса посмотрел в окно. Сегодня было мало народу, но ближе к Пасхе точно зачастят, — в этом мужчина был уверен. На глаза ему попалась стройная женская фигура, уверенным шагом направлявшаяся в сторону северной аллеи. Старик прищурился: походка посетительницы показалась ему знакомой. Присмотревшись, он узнал Любу. Год назад у нее умерла бабушка, и девушка при каждом удобном случае приходила на могилу старушки.
-Молодец девка, понимает, как будет правильно, -одобрительно пробормотал Никифор. – Не забывать близких – это долг любого порядочного человека.
Люба, дойдя до нужного места, сбавила шаг и оглянулась по сторонам. День стоял пригожий и солнечный, что радовало девушку. Она опустилась на скамейку перед могилой и печальной улыбкой проговорила:
-Здравствуй, бабуль. Сегодня твой день рождения, и я тебе принесла вот это…
Девушка осторожно положила на гранитную плиту букет кремовых роз.
-Прости, бабуль. Раньше не могла прийти, времени не было. Я так скучаю по тебе, просто слов нет. Надеюсь, что у тебя все хорошо.
Ответом ей было молчание и тихий шелест листвы над головой.
-Ты все такая же –немногословная, -продолжала Люба. В ее серых лучистых глазах стояли слезы, но девушка держалась с достоинством. – И про меня говорят то же самое. Не нравится людям, что не говорю много лишнего. Особенно дяде Жоре и тете Лизе. Я же им ничего такого не делала, сами начали цепляться. Хотя, думаю, ты и сама знаешь…
Бабушка Дарья была самым близким человеком для Любы, не считая ее собственной матери. Девушка не знала подробностей семейных отношений, но с детства столкнулась с тем, что бабушку не спешат навещать другие внуки. Что Полина, что Трофим, что Сережа или Глаша – все отмахивались от общения со старушкой. Глаша была самой старшей среди молодого поколения и говорила, что не собирается тратить свою молодость и красоту на то, чтобы развлекать поехавшую крышей старушку.
-Да мне что, делать больше нечего? – надулась двоюродная сестра. –У нашей бабки заняться дома совершенно нечем. Никакого интернета, глухомань какая-то. Приедешь к ней и целый день в четырех стенах. Хуже, чем в каменном веке.
Слова дочери повторяла тетя Лиза, которая тоже часто любила повторять, что в доме ее матери – сплошная тоска и скука. Особенно для молодой интересной девушки, пользующейся успехом среди противоположного пола.
-Да что там моей Глаше делать? Смотреть, как старики во дворе в домино режутся? Ни тебе кинотеатров приличных, ни торговых центров. Только тоска и уныние. Это место даже городом не назовешь, ничем от деревни не отличается.
Георгий, которого Люба знала как дядю Жору, начинал меняться в лице, когда мама Любы заводила разговор о том, что кому-то среди них троих надо быть поближе к матери.
-Сейчас нам не до нее, –возмущенно пыхтел мужчина, размахивая руками. – Я итак постоянно помогал маме, когда вы замуж обе повыскакивали. Почему это мои дети должны туда ехать, в это забытое богом место? Нет уж, Трофиму и Полине есть, чем заняться. Не для того я уезжал, чтобы собственных детей гробить там.
Люба не понимала, чем вызвано такое отношению к пребыванию в квартире бабушки. Обычная трехкомнатная квартира, правда, дом далеко не новый, но обстановка внутри девушке очень нравилась. Просторно, светло, ничего лишнего. Особенно радовала бабушкина библиотека и мастерская, где бабушка что-то шила. Стук от старенького «Подольска», когда бабушка запускала ножной привод, казался Любе чуть ли не музыкой. Из-под бабушкиных рук выходили красивые платьица, лоскутные одеяла и декоративные подушки, модные береты, которые можно было лихо заломить набок, и много чего другого. Люба, как любопытная особа, постоянно спрашивала:
-А как это называется? Зачем это нужно? Тебе не трудно это шить? Научишь меня так же?
Дарья лишь улыбалась и ласково гладила внучку по голове:
-Ну и девчонка, огонь просто. Настоящей хозяйкой растет.
В квартире Дарьи всегда было тихо и уютно, что Люба особенно ценила. По сравнению с пафосной квартирой тети Лизы, супруг которой потратил целое состояние на дизайнерский ремонт, бабушкина квартира не блистала роскошью. Напротив, она была более чем скромных габаритов, без сверкающих огромных люстр или объемных фотообоев. Кое-где местами обычные бумажные обои облупились, причем во многом благодаря стараниям бабушкиного кота Леопольда. Правда, в отличие от мультяшного тезки, кот не старался жить дружно со всеми. Мог, если ему не нравился гость, без малейшего стеснения сообщить это посланием в виде кучки или лужицы в обуви чужака.
Дарья возмущалась при виде кошачьих меток, журила его, но Леопольд не собирался менять привычек. Как говорится, не царское это дело — изменять собственным жизненным принципам, на формирование и укрепление которых животина потратила семь лет. Единственной, кого кот признавал наравне с хозяйкой Дарьей, была Люба. К ней Леопольд ластился, как маленький котенок. Мог сидеть под дверью туалета и покрикивать, чтобы ему открыли дверь. Затем входил, запрыгивал на колени Любе и начинал громко мурчать. Девочка робко проводила руками по спине кота и говорила ему что-то ласковое. Дарья, наблюдая такие сцены, нередко посмеивалась:
-Два сапога пара. Ишь, спелись.
Люба искренне не понимала, почему двоюродные братья и сестры дружно избегали бабушку. Дарья имела простой, сердечный нрав и обычно быстро находила общий язык со всеми, независимо от возраста, пола и рода занятий. Однажды женщина, пережив инсульт, попросила детей отправить к ней внуков –присмотреть пару месяцев, пока ей лучше не станет. Отказались все, ссылаясь на занятость.
-Бабуль, ты, конечно, хорошо придумала, -недовольным тоном проговорила старшая внучка Глаша. – Я же у тебя с тоски помру. Чем у тебя заниматься? Ты уже можешь, слава богу, самостоятельно ходить. Родители тебе давно поставили «автомат», чтобы у тебя проблем со стиркой не было. Пылесос и прочие приятности для жизни у тебя тоже есть. Почему я должна торчать рядом с тобой в этом забытом богом месте?
-Ты же раньше любила приезжать ко мне, — тихо проговорила пожилая женщина. – Все разъехались, я пока одна. Побудь у меня пару недель хотя бы, потом кто-нибудь еще приедет.
-Бабуль, для таких случаев есть обычные сиделки. Ну те, что за деньги работают, -назидательным тоном проговорила Глаша. – Я могу попросить папу оплатить сиделку, ты же не против, если за тобой будет смотреть профессиональная няня?
Дарья промолчала. Отец Глаши, Жора, наотрез отказался как приезжать, так и помогать деньгами.
-Мам, я бы с радостью, — заюлил он. –Но ты же знаешь, сейчас кризис, за сиделку платить не могу. Даже если приеду, чем мне себя занять? Кто будет вместо меня работать? Вон, Глаша у нас какая невеста на выданье растет, надо же марку держать. Я ей курсы оплачиваю, учится водить и готовится защищать диплом. Еще и ремонт тут моя краля задумала, в него нужно до фига денег вложить. Извини, не могу тебе помочь… Попросила бы Свету с дочкой, им же не надо заморачиваться на этот счет.
***
Дарья очень удивилась и обрадовалась, увидев на пороге Любу. Девушка подмигнула:
-Бюро добрых услуг заказывали? Могу обнять, расцеловать, выслушать все жалобы и прочее. Причем только за порцию любви ко мне.
-Тьфу ты, — с облегчением выдохнула Дарья. – А то я уже начала задаваться вопросом – что за бюро добрых услуг? Ни разу не слышала от наших всезнаек. Ты ж моя девочка, тебе я всегда рада…
Люба прожила у бабушки, выхаживая ее, почти год. За это время успела перевестись в местную школу, которую окончила на «отлично», обзавелась хорошими друзьями. На выпускной наряд ей сшила сама Дарья, тайком от внучки снявшая мерки по любимому платью девушки. Родители Любы звонили каждую неделю, присылали деньги на необходимое, могли приехать навестить. Жора и Лиза ссылались на необыкновенную занятость и редко когда говорили больше минуты по телефону. Их торопливое:
-Ну ладно, мам, пока, мне уже пора бежать, — обычно звучало при каждом звонке. Причем они сами не звонили: Дарья просила Любу набрать номер сына или дочери. Девушке было обидно за бабушку, которая так старалась для родных, а они даже не хотят сами позвонить ей.
После выпускного Дарья позвала к себе Любу и сказала:
-Внученька, я не могу допустить, чтобы ты дальше оставалась здесь. Ты должна учиться, выбиться в люди. Езжай в свой город, там поступишь. А здесь, кроме техникума, ничего нет.
-Но как я тебя оставлю? –Любе захотелось плакать.
Дарья успокаивающе улыбнулась:
-За меня не беспокойся. Видишь, я уже бегаю, как в молодости, про инсульт забыла. Ты просто пиши или звони мне, а большего мне и не надо.
Люба с тяжелым сердцем уезжала от бабушки. Родители девушки погибли через год после того, как она окончила университет, и это стало ударом как для самой Любы, так и для Дарьи, потерявшей дочь, которая искренне переживала за нее. Старушка утешала внучку, ставшую к тому времени очень яркой, привлекательной особой:
-Твоя мама была бы не рада, если бы увидела, как ты убиваешься по родителям. Ты-то жива, вот и не хорони себя вместе с ними. Тебе еще меня провожать, хотя это должна была сделать Света…
Глаша, Полина и двоюродные братья почти сбежали с похорон родителей Любы.
-Да что там делать? –затянула Глаша любимую песню. – От того, что мы приедем толпой и будем изображать вселенскую скорбь, тетя Света оживет, что ли? Или того гада, который их угробил за рулем, унесет на тот свет? Любаш, ты уже не маленькая, здесь никто не может утирать тебе слезы и сопли, давай уж как-нибудь сама.
Бабушка, услышав часть разговоров по телефону, была сама не своя. Не столько от потери дочери, сколько от осознания того, что Люба действительно осталась одна. Потому как дети Лизы и Жоры постарались тут же дистанцироваться и делали вид, что ничего особенного не произошло.
Пережить горе девушке помогла любимая бабушка, которая приехала к ней и старалась отвлечь внучку от мрачных мыслей. То плюшки ей напечет, то пирожков с капустой, то кролика в сметане потушит. Люба ела и сразу уносилась мыслями в беззаботное детство, когда мама и бабушка вместе хозяйничали на кухне. Отец брал в руки гитару и начинал наигрывать нехитрые аккорды, после чего предлагал:
— А давайте я вам сбацаю Высоцкого? Ну, про Бермудский треугольник или хотите что-то менее приличное?
-Витя, тут еще и наша дочь сидит, -посмеивалась мама Любы, — не говоря уже о любимой теще.
-Да ты что, теща у меня мировой человек, -подмигивал зять. – Дарья Афанасьевна, вы же подпоете?
И бабушка начинала петь, следом присоединялись отец с матерью. Спев пару песен, Виктор откладывал гитару в сторону и начинал помогать женщинам. Работа так и спорилась в его руках, что Дарье очень нравилось. Женщина любила зятя, как родного сын, и запрещала дочери жаловаться на мужа:
-Береги его, такого еще поискать надо. Скажешь про него плохо – я тоже буду плохо говорить и думать о Вите. Подумай, нужно ли тебе, чтобы твоя мать так относилась к твоему мужу из-за сказанных тобой слов.
-Я поняла, мама, — ответила Светлана. Она действительно не спешила жаловаться на Виктора, хотя и жаловаться было не на что. Другое дело – Лиза, у которой не были и недели, чтобы она не пожаловалась на мужа:
-Толя ничего не хочет для меня делать, вечно в делах и заботах. Я уже забыла, когда от него слышала что-то нежное и романтическое.
-Ты сама ему повода не даешь, — отвечала Дарья, из-за чего Лиза начинала злиться:
-Какой еще нужен повод, чтобы просто порадовать жену?
-Ты его пилишь без конца. Куда он пошел, почему, с кем общался –и ничего тебе из его ответов не нравится. Со стороны слушать тошно, а уж ему каково, представить страшно.
-Мам, не влезай в наши отношения, договорились? –Лиза гневно раздувала ноздри. – Тебе хорошо, папа в глаза заглядывал, все хотел твое мнение знать.
-Ну мы же с ним всегда так и жили, -отвечала Дарья. – Нам было интересно друг с другом. Жаль, что поздно узнали про его болезнь…
Дарья не говорила дочери, что считала ниже своего достоинства проверять, изменяет ли ей муж с другой. Она ему верила и никогда не задавалась подобными вопросами, как и покойный супруг в отношении нее самой.
-Любящий по-настоящему человек не предаст, -говорила Дарья. Она радовалась, что Свете повезло с мужем, понимающим ее с полуслова. И было очень больно, что так рано оба ушли по вине заснувшего за рулем водителя, который протаранил их легковушку, выехав на встречную полосу.
Мысль о том, какое будущее ждет Любу, постоянно терзала пожилую женщину. Она старалась держаться бодро, не показывала никому глубины своих переживаний. Но годы шли, и Дарья стала явственно ощущать, что ей осталось уже недолго…
Однажды она пригласила Любу к себе и поинтересовалась, как у той обстоят дела на личном и прочих фронтах. Девушка усмехнулась:
-Бабуль, у меня столько работы, что личной жизни нет. Ее просто не существует. Так что нет тела –нет дела.
-Так нельзя, -строго осадила ее бабушка. – Ты молодая и красивая, надо думать о таких вещах.
-Некогда мне, бабуль, -ответила Люба с грустной улыбкой. –Сколько лет прошло, забыть не получается. Только работой и спасаюсь…
Дарья решила, что надо разгрузить внучку от лишней работы. Только она ведь найдет другой способ сделать все по-своему: скажет, что нужны деньги на что-то сверхважное. «Тогда пусть копит на то, о чем давно мечтает», — подумала женщина.
Она давно перестала строить иллюзии по поводу других внуков. Когда Глаша вышла замуж за очень обеспеченного человека и родила ему дочь спустя год после свадьбы, то не сочла нужным сообщить об этом бабушке Дарье.
-Да вы что, как я могу доверить своего ребенка какой-то старухе, которая в силу возраста почти выжила из ума?
Даже когда Дарья сама напросилась к ним в гости с единственной целью – увидеть правнучку, то все время ощущала на себе настороженный взгляд Лизы и самой Глаши.
«Надо же, боится, что маленькую из рук выроню, что не смогу удержать», — с горечью подумала Дарья. То же самое было и в семье Сергея, а Трофим с Полиной вообще прислали видеозаписи, на которых показывали своих первенцев с явным намеком – бабуля, смотри по телефону, а беспокоить нас не смей.
Поле смерти родителей Люба прервала общение почти со всеми родственниками, кроме бабушки. Дарья переживала, что дочь и зять не оставили своей дочери ничего, кроме крохотной двушки в спальном районе. Девушке было тяжело возвращаться туда, где все напоминало о недавней потере. Наконец, Люба решилась и позвонила бабуле:
-Бабуль, я решила продать квартиру. Не могу я там жить, сердце разрывается. Как вхожу, все жду, что войдут мама с папой, а их нет… никогда не придут, — зарыдала девушка.
-Дело твое, согласилась бабушка. Потом предложила:
-Приезжай ко мне на выходные, золотце. Я тебе плюшек напеку.
Люба заулыбалась:
-Знаешь, чем приманивать. Для меня твои плюшки лучше, чем самые дорогие пирожные. Жди, бабуль, приеду.
Люба поразилась, увидев бабушку. Та исхудала и словно вдвое уменьшилась в размерах.
-Бабуль, ты же пару месяцев назад была такая красивая пышечка…Что случилось?
-Да возраст, наверное, -пыталась выкрутиться старушка, но внучка не отставала.
-Выкладывай и не вздумай врать, -строго сказала она, как когда-то говорила ей мама.
Дарья покачала головой:
-Да что тут врать? Краба у меня обнаружили, правда, слишком поздно. Я слишком уж отдалась горю за Свету и Витю… забыла, что есть еще и ты… Не суди строго, моя хорошая, договорились?
-Что? – девушка поняла, какого «краба» бабушка имеет в виду. -Ну почему? – она опустилась на колени перед старушкой и взяла ее морщинистые руки в свои. – Почему ты не говорила? У меня много знакомых среди врачей, они бы помогли.
-Да прекрати, — отмахнулась Дарья. – Я уже отжила свое. Негоже родителям переживать своих детей, так не должно быть. С квартирой Вити делай, что хочешь, но я тебе вот что скажу… Я оставляю тебе эту квартиру как память о себе. Потому что никто из моих внуков, кроме тебя, даже не интересовались, что со мной и как я живу.
Поначалу Люба отказывалась, но Дарья умела настоять на своем.
-Ты только сообщи всем остальным, чтобы потом ко мне претензий не было, -проговорила Люба. Подумав, она решила, что не станет отказываться от такого подарка.
Родственники подняли дружный вой, когда Дарья объявила им о решении передать квартиру Любе. Возмущению тети Лизы не было предела:
-Вот зараза, эта Любка! Специально окучивала бабку, чтобы наложить лапы на ее квартиру… А я-то, такая наивная, понять не могла, почему Светка свою малахольную все сюда толкает. Оказывается, давно хотела прибрать квартирку, пусть не сама, так хоть через дочку… Ох, стерва… никогда не прощу!
Дядя Жора, как гений дипломатии, не стал бросаться огульными обвинениями, но с того дня начал чаще названивать племяннице. Люба посмеивалась и делала вид, что искренне не понимает внезапно возникшего интереса со стороны дяди в свой адрес. Когда же бабушки не стало, Люба снова оказалась единственной, кому было дело до организации похорон. На поминках родственники сидели с таким видом, словно пришли обсуждать что-то очень важное с деловой точки зрения. Дядя Жора развил бешеную активность, предлагая свою помощь, хотя все необходимое уже было сделано. Заглядывал Любе в глаза, проникновенным голосом твердил о нерушимости кровных уз и особой связи между близкими. Люба безразлично качала головой: она воочию убедилась в обратном, и слова дяди пропали впустую.
Глаша не стала скрывать, что в первую очередь ее интересует будущее бабушкиной квартиры, а не то, что случилось с ее покойной ныне владелицей:
-Господи, ну что тут такого? Печально, конечно, бабка могла еще пожить, но это рак. А против лома нет приема, это все знают. Что ты планируешь сделать с недвижимостью? Говорят, в этом захолустье цены на жилье начали взлетать, этим стоит воспользоваться…
Когда тетя Лиза пыталась вставить свои пять копеек, будет ли Люба продавать квартиру, девушка не выдержала:
-У вас совесть есть? Не успели бабушку проводить в последний путь, а у всех только и разговоров, что о квартире. Не собираюсь я ее никому продавать, это ясно? Тема закрыта.
Двоюродные братья и сестры, сделав каменные лица, молча ушли из гостиной. Им было плевать на все, кроме того неприятного для них факта, что жилье, оказывается, может просто уйти из-под носа.
Люба заметила, как Полина и Трофим обменялись многозначительными взглядами, и пошли к отцовской машине. Дядя Жора сел за руль и заскрежетал зубами:
-Это просто уму непостижимо! Что эта бесстыжая будет делать с квартирой? Нет уж, дудки, я этого просто так не оставлю!
Лиза не сотрясала воздух угрозами, но сделала для себя соответствующие выводы. Через пару месяцев после похорон бабули Любе позвонил мужчина средних лет, представившийся нотариусом.
-Любовь Викторовна, нам необходимо обсудить кое-какие вопросы, связанные с вашим наследством, -сказал он. –Дело в том, что на вас оформлена дарственная, которую сейчас пытаются оспорить ваши ближайшие родственники, приходящиеся покойной дарительнице родным сыном и дочерью.
Люба усмехнулась. Ничего другого от своей родни не ожидала, они уже успели показать себя во всей красе.
-Да тебе даже дела не было до бабушки, признайся, а? –кричала на нее тетя Лиза по телефону. – О чем с тобой говорить, если даже на 40 дней не приехала?
-Я одна устроила поминки, -устало ответила Люба. –И почему мне говорят о любви к ближнему те, кто сам ни разу не позвонил бабушке, когда она была жива?
-Ах ты, бессовестная! -заверещала тетя Лиза. Люба представила себе, как тетя размахивает руками и ищет, как бы ее зацепить побольнее. – Я заботилась о своей матери и о собственной семье, не смей меня попрекать, поняла?
-Да, очень заботились, -ответила Люба и отключила звонок. Лиза в ярости набирала ей с разных номеров, но поговорить с племянницей так и не смогла.
Однажды Любе позвонила домком дома, где жила бабушка.
-Ты давай решай скорее, что будешь делать с этой квартирой, девонька, — заговорила, волнуясь, женщина. – Тут счета приходят каждый месяц, их же нужно оплачивать. А если за долги квартиру потеряешь? Тебе это надо?
-Нет, конечно, -подумала Люба.
Она присмотрела для себя квартиру в новом доме, с очень удобной планировкой и недалеко от работы, можно было пешком дойти. После продажи родительской квартиры у девушки руки не доходили до решения вопросов с покупкой нового жилья, снимала крохотную студию. А уж после смерти бабушки и вовсе не хотелось о чем-то думать. Порой Люба себя сравнивала с ходячим роботом, делавшим все на автомате.
-Ты это… — домком помолчала, после чего предложила:
-Начни сдавать квартиру. Все можно сделать законно, я тебе помогу найти грамотных юристов, чтобы правильный договор составили. И тебе лишняя копейка будет капать, и квартира пустовать не будет. Да и людям поможешь.
Решение пришло сразу.
-Конечно, я согласна, — ответила Люба и подумала, что надо бы встряхнуться. Через неделю новые жильцы заселились, заключив договор о долгосрочной аренде. Домком пообещала, что будет присматривать за ними, вдруг что-то пойдет не так. Но что-то не так пошло с собственной родней, как это обычно бывает в подобных случаях…
-Любонька, девочка моя, как дела? –скрипучий голос дяди Жоры звучал в трубке непривычно ласково. Обычно он не утруждал себя сантиментами и предпочитал говорить в грубовато-хамской манере. Особенно с теми, перед кем не считал нужным соблюдать правила приличия, и к числу таких людей до последнего времени относилась и Люба.
-Слышь, моя хорошая, я тут вот что хотел сказать, — продолжал распинаться дядя Жора. – У меня ведь предпенсионный возраст, хочется уже тишины и покоя. Еще на работу новую устроился, представляешь? В нашем родном уютном городишке открыли новый офис, и меня туда взяли, потому что я все-таки –востребованный специалист. Так вот, мне что, много надо, что ли? Буду жить в маминой квартире, она идеально подходит для нужд одного человека. А что тут такого? Запросы у меня маленькие, был бы удобный уголок, где прикорнуть, да и ладно.
-Дядя Жора, вы о чем? –спокойно спросила Люба. –Я здесь каким боком?
-Я слышал, ты сдала квартиру, — наконец, мужчина сказал то, ради чего и позвонил. –Зачем? Я ведь теперь буду там жить и работать, на фига мне квартиранты в маминой квартире? Пусть выметаются, у них нет прав там находиться.
-Еще как есть, -возразила Люба. – Я — хозяйка квартиры, и я решаю, кого туда впускать или не впускать. Извините, но я никого не собираюсь выселять. И обсуждать это с вами не намерена.
-Ты нюх потеряла?! –дядя не скрывал своего истинного отношения к «любимой» племяннице.
-А вы давно потеряли совесть, — не осталась в долгу Люба. – Думаете, я не знаю, что вы с тетей Лизой за моей спиной пытались переписать квартиру на себя? Только не учли, что бабушка все сделала заранее. А вы думали, что она на словах меня осчастливила.
-Да ты никто! – неожиданно заорал дядя Жора. –Ты еще пожалеешь о том, что сделала, неблагодарная…! Я всегда знал, что из тебя ничего путного не вырастет, вся в мамашу!
Наступила очередь Любы показать эмоции, что она и сделала без раздумий:
-А вы, значит, себя считаете такими безвинно пострадавшими? Когда бабушка просила присмотреть за ней после инсульта, куда всех вас унесло? Тогда не было разговоров про родной город, только носы воротили и твердили, что здесь можно с тоски подохнуть. Или вам настолько надоело жить, что решили здесь помирать, как настоящий драматический герой? вот прямо взять и загнуться от тоски? Браво, дядюшка, вы превзошли самого себя!
Не слушая дальше истеричных воплей мужчины, Люба отключила телефон. Она улыбнулась и с этих самых пор перестала бояться отвечать в дерзкой форме старшему поколению. Особенно дяде Жоре и тете Лизе, которых боялась за скандальную манеру общения еще с детского возраста.
Спустя несколько дней разговор между родственниками повторился. Жора изо всех сил пытался убедить Любу, что никогда не пробовал оттяпать квартиру через нотариуса:
-Как ты могла такое подумать про меня? – обиженном тоном говорил он. – Да я ради своих родных готов землю носом рыть. Никогда такого не было, поняла?
Продолжение драмы последовало через три недели. Люба, открыв почту, первым делом увидела разгневанное послание от тети Лизы. В нем женщина желала ей последовать в могилу за родителями и любимой бабушкой, чтобы не портить зря жизнь порядочным людям. Что за свое потребительски-скотское отношение к родне бог обязательно накажет Любу и сделает так, что она всю оставшуюся жизнь будет мучиться, но никогда не познает счастья семейного очага. Затем Лиза потребовала, чтобы Люба отдала ей часть от стоимости квартиры в качестве моральной компенсации, на что девушка только насмешливо поцокала языком.
-Боже, что только жадность с людьми делает, -качала головой Люба, читая сообщения и посты от двоюродных братьев и сестер. Полина опубликовала видео коллаж, адресованный Любе:
-Вот так вот живешь, живешь, и даже мыслей нет, что твоя любимая сестра –обыкновенная хапуга. Вот такая жирная и наглая, готовая сожрать в любой момент.
Н экране при этих словах появлялась огромная откормленная крыса, жадно поедающая что-то в кадре.
Глаша не отставала, публикуя посты о полном отсутствии совести у Любы:
-Это просто отстой, когда семью предает близкий человек. Тот самый, который ел из моих рук, донашивал мои вещи и клянчил у меня косметику. Любка, ты жалкая и останешься такой навсегда.
Люба долго не могла прийти в себя после этого поста.
