— Паша, тебе не кажется, что нам давно уже пора жить самостоятельно, без указок твоей матери? Чего она постоянно лезет в наши дела? Скоро, наверное, нижнее бельё тебе и мне сама выбирать начнёт! Ты не представляешь, как мне надоело за столько лет её присутствие в нашей жизни. Может быть, ты поговоришь со своей мамой и объяснишь ей, что ты уже давно вырос и научился сам принимать решения?
Лена рядом с любимым мужчиной жила уже десять лет: пара воспитывала двух детей-погодок, сыновей Макара и Савелия. В принципе, женщина своей жизнью была довольна: быт уже давно налажен, есть собственное жильё, неплохой автомобиль и стабильный заработок, дети растут послушными, беспроблемными.
И только Надежда Ивановна, свекровь, для Лены была той самой ложкой дегтя в бочке мёда
Пожилая женщина никак не хотела принять тот факт, что её сын, Паша, уже давно взрослый и самостоятельный мужчина, полностью состоявшийся в жизни. Не проходило ни дня, чтобы Надежда Ивановна вечером не звонила сыну. Павел знал, что супруга его мать немного недолюбливает, поэтому всегда уходил разговаривать с ней по телефону в другую комнату, чтобы Лену не раздражать.
Надежда Ивановна, как правило, никогда не звонила просто так: у пожилой женщины всегда находился повод срочно выдернуть сына из квартиры. Паша почти каждый день вечером мотался к маме — благо, жила она всего в трех остановках от него. Вот и сегодня Надежда Ивановна ровно в девять вечера позвонила сыну:
— Пашенька, здравствуй, солнышко. Как дела, как день прошёл? Как мои внучата, как змея твоя?
— Мама! — убирая телефон подальше от Лены, укоризненно произнес Павел. — Хорошо всё у нас. Ты как, папа?
— Ой, сынок, папа не очень. Я, собственно, тебе по этому поводу и звоню. Нужно срочно съездить в аптеку, папа спину потянул. Мазь купить надо. Он, бедный, пошевелиться не может. Я тебя не сильно отвлекаю? Ты можешь лекарство привезти?
— Конечно, мам, сейчас привезу, — говорил Павел, уже стоя в прихожей и накидывая куртку, — минут через двадцать буду у вас!
Лена, стоявшая в дверном проёме гостиной со скрещенными на груди руками, мрачно спросила:
— Что, опять? У Надежды Ивановны снова случилось что-то страшное и срочное? Паша, мне это надоело! Десять лет каждый вечер одно и то же. Ты можешь, в конце концов, с семьёй побыть? От твоей матери мы отдыхаем только осенью, когда она на два месяца в другой город к сестре уезжает, и то умудряется оттуда по телефону тебя доставать!
— Солнышко, папа спину надорвал, я в аптеку за лекарством поеду. Ну кто, кроме меня, мазь им привезёт? Ты не права, сейчас это действительно весомый повод уйти из дома. Да я ненадолго, обещаю, через час уже буду дома. Мазь отвезу и сразу же вернусь.
Вернулся Павел только через три часа, когда Лена уже уложила детей и сама отходила ко сну. Павел, тихо раздевшись, прошмыгнул в кровать:
— Извини, дорогая, что задержался — с папой сидел, развлекал его разговорами, пока мама ужин готовила. Лен, ты чего, обиделась?
— Я спать хочу, — угрюмо пробурчала женщина, — спокойной ночи.
Надежда Ивановна систематически влезала в отношения сына будто нарочно: по классике, невестка ей не нравилась, для своего сына она хотела более выгодную партию.
Лена прекрасно знала, что свекровь, оставаясь с сыном наедине, нелестно о ней отзывалась. Знала, но ничего поделать с этим не могла — хорошо, что Паша слова матери мимо ушей пропускал, никак на них не реагировал.
Отстаивать собственные границы мужчина в свои тридцать семь лет тоже не научился, срывался к матери по первому её звонку. Надежда Ивановна давно научилась манипулировать сыном: если тот вдруг отказывался или пытался перенести визит, пожилой женщине сразу же становилось плохо с сердцем-почками-печенью или головой, и Павел, чувствуя вину, бросал все свои дела и ехал в родительский дом.
Однажды Надежда Ивановна подгадила невестке прямо в годовщину свадьбы: Лена специально тринадцатого июня отпросилась с работы, осталась дома, чтобы приготовить романтический ужин. Продолжение приятного вечера планировалось в джакузи, поэтому женщина заранее забежала в цветочный магазин за розовыми лепестками и приобрела несколько ароматных бомбочек для ванной.
Дети заранее были отправлены с ночёвкой к тёте, сестре Лены.
Лена позвонила мужу. Тот к семи должен был уже освободиться с работы, но Павел, вопреки ожиданиям, трубку не поднял. Лена удивилась: интересно, что случилось? Неужели на работе задержали? Ужин был практически готов, и женщина хотела узнать, когда точно муж приедет домой, чтобы успеть накрыть на стол и зажечь свечи. До Павла Лена пыталась дозвониться в течение двадцати минут, и только с седьмой попытки ей это удалось:
— Паш, ты где? Чего трубку не берёшь? Ты когда домой?
— Леночка, да я тут в пробку попал. Извини, дорогая, я немного задержусь.
— Что-то случилось? Почему задерживаешься? На работе проблемы?
— Тут такое дело… В общем, позвонила мама и попросила срочно заехать в текстильный магазин и забрать несколько мотков пряжи — она никак не может папе согревающий пояс довязать. Привезти эти нитки нужно срочно, магазин скоро закрывается. В общем, я туда и обратно быстренько съезжу и сразу же к тебе. Кстати, у меня для тебя подарок.
— Что ей привезти? Пряжу? Пряжу, Паша! Ты поехал к чёрту на кулички за несколькими мотками ниток? Между прочим, у нас сегодня десятая годовщина свадьбы, наш с тобой день! Я так старалась, готовила тебе сюрприз, а ты и здесь всё испортил! Конечно, мамины нитки намного важнее меня. Можешь не возвращаться, я тебя видеть не хочу!
— Дорогая, подожди…
Павел договорить не успел — Лена бросила трубку.
Едва сдерживая слёзы, женщина позвонила близкой подруге. Вика, выслушав Лену, возмутилась:
— Вот ведь хитрая! Она же специально отправила Пашку за этими нитками, знала, что у вас сегодня годовщина. Вот плохо, что ты за себя постоять не можешь — я бы на твоём месте так ей ответила, что у неё всякое желание звонить сыну бы пропало!
— Абсолютно, Вик, нет никакого настроения. Я Пашку видеть не хочу! Всё, что приготовила, сейчас в мусорку выкину и спать пойду. Честное слово, одно желание — напиться!
— А в чём проблема? Не надо еду выкидывать, грех это. Собирай всё, что приготовила, в контейнеры и приезжай ко мне — у меня есть две бутылки грузинского домашнего вина. Посидим, поревём по-бабски.
— А что, хорошая мысль! Через полчаса буду.
Паша, вернувшись домой, супруги не обнаружил. А на столе лежала записка:
«Мне не звони, слышать тебя не хочу. Спасибо за испорченный вечер! Ночевать не приду, останусь у Вики».Паше пришлось две недели вымаливать прощения у жены. Только в семье всё вроде бы наладилось, как Надежда Ивановна снова нашла способ испортить невестке жизнь. Громкий телефонный звонок раздался в квартире Лены и Паши ровно в три часа ночи. Женщина, испугавшись, сразу проснулась и бросилась к телефону:
— Лена, это ты? Срочно позови Пашу к телефону. Срочно, беда у нас! Беда!
Паша к этому времени уже подошёл к супруге:
— Мама твоя. Что-то случилось у них, тебя к телефону зовёт.
Наблюдая за тем, как по мере разговора лицо у Павла вытягивается, Лена поняла, что у Надежды Ивановны случился очередной катаклизм. Паша, опять на ходу одеваясь, объяснял супруге:
— У них там потоп, у соседей сверху трубу прорвало. Мама говорит, что с потолка вода водопадом хлещет, я поеду, им помощь моя нужна.
Лена, к своему собственному удивлению, даже не разозлилась:
— Езжай, конечно, без тебя они точно не справятся. Позвонишь, если что.
Паша набрал жене где-то через час и рассказал:
— Что тут творится, Лен, ты даже не представляешь: две комнаты, спальня и гостиная, уничтожены полностью. Потолок обвалился, обои прям полосами со стены слезли, паркет везде вздулся, мебель и техника — на выброс. Ремонт придётся делать капитальный. Ты гостиную подготовь, я мать с отцом сейчас привезу, им ночевать негде.
— И жить во время ремонта они тоже будут у нас, — догадалась Лена.
— Ну да, куда деваться, спать-то негде, у них в квартире всего две комнаты.
— Прекрасно, — в сердцах вскрикнула Лена, — ещё этого мне не хватало!
Пётр Васильевич, отец Паши, в отличие от Надежды Ивановны был человеком спокойным и невозмутимым. Пройдя в квартиру сына, поздоровался с невесткой, спросил, как у неё дела и сразу же направился в гостиную. Надежда Ивановна начала читать нотации невестке прямо в прихожей:
— Ну и грязища у тебя здесь, Лена. Неужели нельзя обувь аккуратно сложить, шапки зимние в шкаф убрать, чего они вповалку на вешалке валяются? Коврик грязный, с момента покупки, наверное, нечищеный, наступать на него противно!
— Здравствуйте, Надежда Ивановна, — широко улыбаясь, проговорила Лена, — очень рада вас видеть. Проходите, спальное место для вас уже готово, располагайтесь, чувствуйте себя как дома.
— Я уже дома, — пробурчала старуха. — Отойди, дай пройти, что в дверях встала?
Лена уснула только под утро: женщина сама себя мысленно успокаивала, что свекровь ей придётся терпеть недолго, ремонтировать всего две комнаты. За пару недель бригада точно управится.
Утро началось со скандала: невестка и свекровь не поделили место у плиты. Пётр Васильевич ещё спал, Паша проснулся от громких криков:
— Отойди отсюда, я сыну сама омлет приготовлю! Не любит он яичницу, его от жидких желтков воротит!
— Что вы лезете, Надежда Ивановна, куда вас не просят? Любит он яичницу, я ему уже десять лет её на завтрак готовлю!
— Да потому, что ничего больше и не умеешь! Уйди, сказала, молоко сейчас убежит.
Паша вошёл на кухню и спросил:
— Вы чего раскричались? Папа и дети ещё спят. Ну неужели нельзя вести себя потише?
— Нельзя, — рявкнула Надежда Ивановна. — Я мать, и я лучше знаю, что ты любишь! Что она мне мешает? Кашу сварить для тебя не даёт!
— Дорогая, — обратился к супруге Павел, — пусти маму к плите, пожалуйста, пусть она приготовит кашу. Ну зачем из-за мелочи ругаться? Это же пустяк!
Лена швырнула вилку, которой взбивала яйца, в мойку и молча вышла из кухни. Пусть готовят, что хотят, она лучше лишний час появляется в кровати.
Ремонт затягивался: прошло уже две недели с момента потопа, готово было только две трети работы. Бригада попросила ещё семь дней — за этот срок пообещали закончить. Обстановка в семье Лены и Павла накалялась с каждым днём: свекровь с невесткой ругались, уже не стесняясь детей. Теперь Надежде Ивановне резко разонравилось спать в гостиной. Как-то вечером, за ужином, пожилая женщина сказала:
— Кстати, Паша, я абсолютно здесь не высыпаюсь, Петя храпит как боров. Нам срочно нужно разъехаться. Петя пусть остаётся в гостиной, я переберусь в вашу спальню, а вы с женой спите в маленькой со своим ребенком. Ты обязан меня уважить, я тебя вырастила.
Даже Павел такой наглости от матери не ожидал, Лена молчать не стала:
— Простите меня, Надежда Ивановна, а вам щеки не намазать? Может быть, нам вообще отсюда съехать, чтобы вы здесь себя вольготно чувствовали? Я не собираюсь ютиться на маленьком детском диванчике, я останусь ночевать в своей спальне!
— Не хами, хамка, кто тебе позволил в таком тоне со мной разговаривать? Это дом моего сына, а значит, и мой, поэтому будет так, как я сказала. После ужина поменяй мне постельное бельё, не хочу спать на грязном. Потерпишь, не переломишься.
Пётр Васильевич, предчувствуя скандал, быстро доел борщ, встал из-за стола, поблагодарил невестку за ужин и направился в гостиную смотреть телевизор. За собой мужчина предусмотрительно закрыл дверь. Лена вскочила и закричала:
— Да кто вы такая, чтобы мне указывать в моём же доме? В эту квартиру я вложила денег не меньше, чем Паша, половина этой недвижимости моя! Я здесь такая же хозяйка, как и Паша. Не будет по-вашему: либо вы остаётесь в гостиной, либо выметаетесь к чёртовой матери отсюда и живёте, где хотите, до окончания ремонта в вашей квартире. Всё, это моё последнее слово!
Надежда Ивановна от удивления захлопала глазами: Лена никогда не позволяла себе разговаривать с ней в таком тоне.
— Паша, ты почему позволяешь какой-то … орать на свою мать? Немедленно её приструни!
Павел откашлялся и сказал:
— Мама, ты и правда переходишь всякие границы. Прекрати качать права в чужом доме. Никто никуда переезжать не будет, ты здесь гостья, а не хозяйка. Тебе и так оказали достаточно тёплый приём.
Скандал грянул снова: теперь уже Надежда Ивановна орала на сына, попутно собирая свои вещи. Родители Павла съехали в гостиницу — там они и прожили неделю до окончания ремонта своего жилья. Мать с сыном разговаривать перестала.
Паша деньги на новую мебель и технику передал через отца. Уже два года Надежда Ивановна обижается на сына, а Пётр Васильевич тайком от супруги приезжает к внукам — на Пашу и Лену он зла не держит.
